— А что, товарищ Волков, стрелять-то из этих пушек ваши заводские умеют? А то можем и канониров прислать.
— А не будут морячки кочевряжится перед рабочими? — насторожился я.
— Да не, не будут. Засиделись ребята на стоянке, дела хотят.
— Так ведь у нас дело скучное – самим учиться и других учить. Да и дисциплина у нас, вольницы не будет.
— Не понравится – сбегут, а пока не сбегут, глядишь, чему и научат работяг, — отмахнулся Толя.
— Э нет, товарищ Толя, нам бегуны не нужны. Если в дружину, то в дружину, а погулять это к девкам в веселый дом.
— Серьезные вы ребята, — протянул Толя. — А пойдем, сам с братвой поговоришь.
— А, пойдем, — махнул я рукой. Канониры и правда были нужны, но заражать ополчение разгульной флотской вольницей и дешевыми понтами не хотелось. Моряки по большей части анархистами были и понимали анархизм по-своему. Насмотрелся я на них в первый день восстания. Так что принимать их в дело надо, но на своих условиях.
Куда нас привел Толя с товарищами я так и не понял, темно было да и шли какими-то подворотнями. На вид кабак как кабак, только набит исключительно матросами.
— Здорово, братва! — громогласно поприветствовал народ Толя. — Вот приехали к нам представители революционного пролетариата из Петрограда знакомится. Прошу любить и жаловать.
— А что, я эту пролетарочку полюблю со всем удовольствием, — обрадовался пьяный в дымину матрос, хлопая Елену по заду. И тут же слетел с лавки от мощной оплеухи. Надо же, а с виду и не скажешь, что у нее рука такая тяжелая.
— Ну что, Васек, как удовольствие от пролетарки? — спросил Толя кавалера, трясущего на полу головой под всеобщий смех.
— А ничего так, душевно, — ухмыльнулся тот. — Аж протрезвел.
Зал опять тряхнуло мощным взрывом смеха. Со всех сторон посыпались шутки и советы. Толя постоял, глядя на людей с ироничной улыбкой, а когда шутники подвыдохлись поднял руку и резко оборвал веселье суровым рыком.
— Тихо, братва! Повеселились и будет. Товарищи по делу прибыли. Зубы потом скалить будем.
А Толя в авторитете, сразу народ подобрался. Говорили мы долго, обсудили и дисциплину и цель создания ополчения. Говорили о политике и о запланированной работе. Договорились о наборе канониров и сигнальщиков, о порядке подчинения и взаимодействия. Помню, еще подумал, что ополчение может стать своим и для солдат и для рабочих и для матросов, сплавляя их в единую товарищескую среду. Потом налаживали связи, просто общаясь по душам за одним столом, потом отмечали отречение Николая, потом пили за товарищество, потом боролись на руках с Толиком, вроде, что-то ему про "Маузер" свой рассказывал, а потом только отдельные картинки и темнота.