— Воин Сергий?
Я, озадаченный таким обращением, обернулся. Рядом стоял священник, правда какой-то странный, не по канону. Нет, борода, хоть и короткая, ряса, крест все было на месте. Непривычным был общий образ: спортивная фигура, сапоги под явно укороченной рясой и стриженная наголо голова под форменной черной шапочкой. Не знаю как это шапочка называется. Священник оценив мой удивленный вид, истолковал его по-своему и смущенно поправил шапочку.
— Что делать, приходится по-окопному ходить, а то вшей не избежать. Вы ведь фельдфебель Пациент?
— Да, а что?
— Вы исповедоваться не желаете? Неделю ведь уже в армии почти да и в госпитале, как я слышал, вы не смогли исповедоваться и причаститься.
Все-то он знает. В госпитале ко мне действительно подходил местный священник. Тот был совсем другим. Уставшим и каким-то грустным. В нашу палату он заглядывал по обязанности и без всякого желания – господа офицеры к церковникам относились иронично. Тогда я сообщил, что исповедоваться не могу по причине потери памяти, получил записку с текстом "Отче наш" и "Богородица дево, радуйся" и наказ читать их утром и вечером.
— Вовсе не неделю да и каяться мне пока не в чем. Времени у меня грешить нет, занят все время, — поспешил я отмазаться. Общения со священниками я опасался. Правду говорить все равно нельзя, а врать стыдился да и опасно – расколют на раз.
— А правило утреннее и вечернее читаешь, раб божий?
— Э-э-э… ну-у-у… Солдаты читают, а я слушаю, — сказал чистую правду, умолчав, что читают не все, а я слушаю обычно из своей лежанки. Если уж совсем точно, то именно молитвы меня и будят.
— Это хорошо, но и самому молитву хоть иногда читать надо. От этого душе легче.
— Постараюсь, отче, — как можно искреннее пообещал я.
Священник еще минуты три поговорил со мной и пошел к солдатам. Я выдохнул и продолжил писать. В том, что о трофеях ему никто ничего не скажет я был почему-то уверен.
После обеда поехали в мастерские. Вчера-то не успели, а дело нужное. Первое, что увидел по приезду – несколько пушек разной степени разукомплектованности во дворе. Мастерские числились артиллерийскими, так что не удивился. Внутри обнаружил еще и изувеченные пулеметы. Странно, думал это должно в оружейной мастерской быть, хотя не слышал, чтобы тут такая была. Пока осматривался ко мне подошел мужик в старой испачканной маслом гимнастерке и козырнув представился
— Ефрейтор Иван Сергеевич Дроботенко. С чем пожаловали, господин фельдфебель?
— Я командир бронеотряда Пациент. Слышали про нас? Отлично. Пришел наладить сотрудничество.