Профессор еще немного похвалили меня, видимо, чтобы утешить. Странно, ведь у нас люди с этими аппаратами спокойно ходили. Профессору если такое сказать, так у него шок будет, наверное. Сомнительно, чтобы гигиена будущего чем-то отличалась от нынешней. Чистота, она и есть чистота. Ну да ладно, раз уж профессор решил, что невозможно, то другие, наверняка то же самое скажут. Может в будущем проблема антибиотиками решалась? Трудно вспомнить, чего не знаешь. Сам такое чудо не носил. Может про пенициллин ему сказать? А что сказать? Что из какой-то плесени можно делать лекарство классное? Да это курам на смех. Никто и слушать не станет и не потому, что плесень, а потому, что сам ничего не знаю, а всяких чудо-средств во все времена предлагали сотнями. Что еще можно полезного вспомнить? Капельниц я тут не видел. Но тут своя засада. Сама-то идея понятна, а вот из чего делать? Пластика тут нет, по крайне мере такого из которого можно трубочки делать. Или их из силикона делают? Один хрен, нету. М-да, похоже медицине я ничем помочь не могу. Обидно, досадно, но ладно, ладно, ладно. Значит не судьба.
Профессор закончил дергать нитки из моей головы и смочил ее спиртом.
— Вот и все, милейший. Теперь вы совершенно здоровы. Ну то есть физически здоровы. Память ваша не восстановилась?
— Нет, профессор, увы.
— Ну ничего, не расстраивайтесь! Она может вернуться в любой момент и в полном объеме.
Профессор как неуверенно помялся и решившись спросил
— Сергей Алексеевич, вы позволите задать вам личный вопрос? — дождавшись кивка, он еще помявшись спросил, наконец. — У вас с Александрой Александровной…
— Простите, профессор, но никаких НАС с Александрой Александровной нет. Я просто предоставил раненым по ее просьбе бричку на рессорах.
— Вот и славно, — облегченно засуетился врач. — Вот и замечательно, а то, знаете ли, не хотелось бы каких-то слухов, да и вообще…
— Знаю, профессор. Вы совершенно правы и мне это тоже ни к чему. И я и Александра Александровна взрослые разумные люди и не собираемся делать никаких глупостей или давать поводов для сплетен. Да и мыслимое ли это дело. Кто она и кто я.
— Да, да, — закивал профессор. — Извините, что спросил. Сами понимаете мое положение. Ведь я в некотором роде несу ответственность за девушку.
На этом мы и расстались. Сашеньку я не встретил. И слава Богу, ибо и правда, нефиг. Хватит на сегодня косяков.
На обратном пути сделал Сане внушение, чтобы не трепался о разговоре с ранеными. Тот, выпучив для убедительности глаза, заверил меня, что могила и вообще. Судя по задумчивым взглядам, которые последующие пару дней бросал на меня бывший бунтарь Сыпченко, Саня таки проболтался. Впредь будет мне наука – на его молчание полагаться нельзя.