— Готово! — это Сыпченко кряхтя вылез из водительской ниши. Сделать щель сразу правда не получилось – на поле суетились собирающие трофеи казаки. Чуток поругавшись, Сыпченко, приподнимаясь, чтобы выглянуть наружу, вывел броневик на дорогу и повернул вправо, где народу было меньше – только пара станичников шмонали труп офицера.
— Мужики, отойдите – мы сейчас стрелять тут будем, — крикнул им я.
— Сам ты мужик, а мы казаки! — возмутились те в ответ.
— Да хоть графья, все равно отойдите! Пулям все едино в ком дырки делать.
Обиженные казаки-немужики отходить не стали, а решительно пошли к нам. Драку не допустил есаул. Подлетев на коне он тоже поинтересовался кто посмел назвать казаков мужиками и по какому праву.
— А по какому праву вы нас пехотой обозвали? — нашелся я.
Есаул крякнул, и повертев головой сменил тему
— Зачем стрелять собрались?
Выслушав объяснения, махнул своим рукой чтобы отошли и уехал, а мы приступили к модернизации своей бронетехники. Прислонили снятую крышу к пулеметной стойке и столпившись за ней стали смотреть как Криворучко стоя сбоку, приставил свой "Мадсен" к щели и зажмурив один глаз нажал на спуск. Пулемет болтался в его вытянутых руках, но вдоль щели все же двигался исправно. Высадив почти пол-магазина, мастер-щелевик глянул на результат и дал еще одну очередь.
— Ну чё, пойдет? — обернулся он к нам.
Мы все трое сунулись смотреть, но Сыпченко решительно отодвинул всех и внимательно осмотрев щель с крайне недовольным лицом проворчал
— Коряво, ну да ладно. Для новичка сойдет.
Продолжили поход через десять минут. Тележно-пулеметный взвод пополнился двумя ручниками и россыпью германских патронов, а казачьи переметные сумки какими-то одним им ведомыми трофеями. Нам они принесли полный ранец гранат, четыре пары почти новых сапог, еще один ранец, набитый жратвой и четыре фляги со шнапсом. Видимо, из расчета по фляге и паре сапог каждому. Лично мне выделили пистолет и крупный элегантный кинжал. Что досталось остальным пулеметчикам, я проверять не стал. Наверняка то же самое. Раз уж казаки признали наше право на долю в добыче, то вряд ли будут мухлевать – репутация на войне дороже любой добычи, она иногда и жизни стоить может.
Как только тронулись к нам подъехал есаул
— Германца пленного расспросили. Совсем еще зеленый офицерик. Говорит, на берегу их сейчас не больше двух сотен пехоты стоит, так что можно их сбить и прорыв закрыть.
Ого, оперативно, а я даже не знал, что тут кто-то немецкий знает.
— А этот ваш офицерик, случайно не знает, почему германцы не единым кулаком пошли, а поротно? Нелепо это как-то, а германцы не те люди, чтобы на войне глупить.