Глава вторая
Санкт-Петербург. Александр Первенцев. Друг
– Санёк! Санёк! Ты чего молчишь?
– А ты мне слово вставить дай, – перебил Санёк. – Чего у тебя, Серый? Кто тебя обидел?
– Не по телефону, понял! Приезжай быстрей! – Голос сорвался на визг. – Быстрей, понял!
– Это я понял. Не понял куда?
– Ко мне, блин! Домой, разб…! – Серёга наконец сумел взять себя в руки и добавил поспокойнее: – Только ты это, осторожнее, понял?
– В каком смысле? – Санёк насторожился и ощутил, как вдруг запульсировала татушка на руке. Фигасе! Раньше такого не было. Санёк поглядел на рисунок. Черный зверек-сфинкс… Что-то в нем переменилось.
Но разбираться было некогда.
– В каком смысле – осторожнее?
– Заходить будешь, осмотрись там у подъезда. Чтоб не следил никто.
– Понял. Жди.
Что ж, осторожней – это он теперь умеет. Спасибо Игре и Фёдрычу.
Надев куртку, он вложил в подрукавные карманы ножи. Ножи ему сделали под заказ. Клинки правильной формы, рукояти, подогнанные под ладонь. А вот конструкцию карманов он потырил в Интернете. Удобная штуковина. Подцепляешь большими пальцами шнурки – рывок, ножи освобождаются и соскальзывают прямо рукоятками в ладони.
До сих пор Санёк пользовался ими исключительно в зале, но знал: если придется защищаться, клинки не подведут.
«Если бы ты со шпагой так работал, как с ножиками своими, я б тебя не на район – на город выставил. И уверен: минимум бронза твоя была бы, – сказал как-то Саньку тренер. – Я б сам поучился у того, кто тебя учил».
Санёк тогда отмолчался. Фишка в том, что его-то никто не учил. Само пришло. Память предков, не иначе.
– Мам, я к Серёге, – бросил Санёк в сторону кухни и, не дожидаясь реплик вроде: «…а лекций сегодня нет, что ли?» – покинул отчий дом.
У Серёгиного подъезда никто не караулил.
Зато в самом подъезде – мрак полный. И – шевеление на площадке. Санёк застыл.
Но тут ширкнула зажигалка, и Санёк увидел самого обычного бомжа.
– Шагай, пока горит, – хрипло сказал бомж. И прикурил.
Санёк выпустил шнурки ножей. Бомж и не знал, от чего был – на волосок.
Серёгина «хрущоба» выглядела еще неопрятнее, чем раньше.
– Ботинки не снимай, – предупредил Серёга, пока Санёк вешал куртку на гвоздь рядом с Серёгиной. И еще одной, которая когда-то была белой. Опаньки! Да это ж кровь! Причем относительно свежая. И Серёгина куртень тоже замызгана.
– Это то, что я думаю? – поинтересовался Санёк, тыча пальцем в багровую корку.
– Пошли! – Серёга ухватил Санька за рукав. – Сейчас покажу.
И показал.
– Бля, – только и сказал Санёк. А что еще он мог сказать? На Серёгиной кровати, на сероватых застиранных простынях, лежала Машунька. Нет, то, что она лежала на Серёгиной кровати, это всё путём, раз она была Серёгиной подружкой уже почти полгода. А вот что лицо ее было примерно того же цвета, что и простыни, а блузка заскорузла от крови, уже совсем не нормально.