У председателя трибунала наконец-то прорезался голос.
— Увести! В подвал её!
* * *
— … Ваше преосвященство, эту ведьму упускать нельзя! Господь в бесконечной милости своей отдал нам её в руки, но если мы не внемлем его гласу и выпустим её…
— Она пользуется необычайной популярностью в народе, брат мой. Её почитают спасительницей Франции, чуть ли не святой. Как мы будем выглядеть, казнив её? Возможно, удобнее применить яд? У нас есть неплохие специалисты. Человек умирает не сразу, а спустя несколько дней, даже недель. Мы выпустим её…
— Нет! — говоривший священник энергично замотал головой — Нет, ваше преосвященство! Святой церкви не должно идти на поводу у черни. Мы должны проявить твёрдость и отправить ведьму на костёр. И пусть трепещут враги церкви нашей!
— Вы так боитесь её, брат мой? Всё-таки яд удобнее…
— Ваше преосвященство. Она вывернется. Её же ничего не берёт! В самом начале её ранило стрелой из доброго английского лука. Любой рыцарь слёг бы на месяц, если не больше, а она через три дня сидела в седле и вела в бой! А эти её доспехи? Они появились неизвестно откуда, ни одному мастеру таких не заказывали. Человеческая рука вообще не в состоянии выковать такое!..
— Кстати… Это правда, что её доспехи не берёт даже арбалетная стрела?
— Святая правда, ваше преосвященство. Стрела крепостного арбалета, навылет пробивающая закованного в латы рыцаря с пятисот шагов, от её доспехов отскакивает, как горох!
— Как же она их таскала?
— Они даже легче обычных, ваше преосвященство. Говорю вам, это колдовство. Но не это главное.
— Что же ещё?
— Она способна наводить морок. И читать мысли.
— Ну-ну…
— Верьте мне, ваше преосвященство! Это ведьма ужасной силы!
— Почему же она не явила свою мощь при аресте?
— Этого я до сих про понять не могу, ваше преосвященство. Возможно, господь Бог наш в великой милости своей…
— Хватит болтать! Я спросил серьёзно!
Священник вытер лысину, отдуваясь.
— А возможно, дело обстоит ещё хуже. Возможно, у неё есть какие-то непонятные нам планы. У меня всё не проходит ощущение, что она играет с нами в поддавки. Палач, которому было поручено испытать её огнём, лишился дара речи и пускает слюни, непрерывно улыбаясь. Второй забился в угол и панически боялся воды, а когда его попробовали напоить насильно — это на третий или четвёртый день, бедняга уже умирал от жажды — так он с первого глотка захлебнулся и умер! А третий просто отказался работать. Предпочёл получить двести палок, скотина.
— И как же вы намерены в таком случае возвести её на костёр? Она прикажет солдатам освободить себя, а святой трибунал бросить в огонь…