Довольно скоро я понял, что мои рассказы о земной науке и технике им малоинтересны. Некоторое оживление вызвал лишь рассказ о железной дороге — связка громыхающих корыт не вызвала у них того ужаса, что у Лоа, и некоторые даже выразили желание устроить такой аттракцион здесь, в Раю.
Гораздо больше их заинтересовали мои детские впечатления о летнем отдыхе в пионерлагере. Сценки рыбной ловли вызвали довольно умеренный интерес, а вот образ коровы и особенно всадника на лошади вызвали бурю восторга. А уж футбол… Распалясь, я посылал мыслеобразы не хуже Останкинской телебашни. Они выходили из меня уже почти помимо моей воли. И вдруг…
…Тесная квартирка заполнена людьми в чёрном. Два гроба поставлены на табуретки. Сразу два. Отец и мама. Сирота… Какое страшное слово…
… На какой-то белой тряпке, небрежно расстеленной на земле, лежит девочка, и её глаза затуманены болью. Моя Ирочка. Только никто ещё не знает об этом — ни я, ни она, ни даже мудрый папа Уэф…
… Те же глаза, только спокойные и ясные. Сияющая, затягивающая бездна. Как забудешь?
«А зачем забывать?»
И первый настоящий поцелуй — почти до крови…
…Ирочка сидит, подтянув к подбородку свои длинные ноги, закрывшись от меня веером развёрнутых крыльев, как плащом. И мы с ней всё ещё не знаем, что мы — одно существо, временно разорванное надвое. Мы узнаем об этом сейчас…
… Солнечный свет проникает прямо в голову, собираясь в мозгу в упругий, тёплый, пушистый шар. Под веками плавают размытые цветные пятна — красные, зелёные, жёлтые, они сходились и переплетались. И наплывёт со всех сторон мягкий, настойчивый шёпот.
«Откройся…»
Кто это? Почему?
«Откройся… ты можешь…»
Тёплый шар медленно, осторожно перекатывался в голове.
«Откройся… пора…»
И взрыв в голове…
…«Ты в последний раз видишь меня такой, Рома. Завтра вечером мы расстанемся, а послезавтра я ложусь в витализатор…»
Моё сердце ухнуло в яму. Всё. Больше никогда она не накроет меня своими крыльями…
Она заплакала в голос, и я судорожно стал её ласкать.
«Подожди…дай…мне…поплакать…»
…Шаги. Лёгкие, летящие шаги. Она останавливается перед моей дверью. Я, как паралитик, пытаюсь поднять руку. Рука дрожит.
«Я пришла»
«Я знаю»
Я уже нашарил защёлку замка.
«Нет, нет» — вспыхивает испуг — «секунду, не открывай»
Я чувствую её волнение, и вдруг отчётливо понимаю — она смотрится в зеркальце. Я смеюсь.
«Не смейся, пожалуйста. Погоди… Ага, вот»
В квартире мелодично звякает звонок, но я подпрыгиваю, как от удара колокола над ухом.
«Вот теперь открывай»
Я рывком распахиваю дверь. На площадке стоит невысокая, лёгкая, очень стройная, золотоволосая девушка в светлом осеннем пальто и чёрных полусапожках. Я впиваюсь взглядом в её лицо. Милое, нежно-румяное, с острым подбородком и маленькими розовыми губками. И огромные, искристые глаза, с длиннющими пушистыми ресницами. Только серые…