О многих я и так знал, а вот некоторые фамилии услышал впервые. Нет, предателей среди них нет, чай не двенадцатый год прошлого столетия, да и люди в большинстве своем здравые, хоть и своевольные. Не успел Петр всех поломать, ну а я этого и вовсе не добивался — легко человека унизить, заставить себя ненавидеть, а вот добиться от него хотя бы толика интереса к тому что ты делаешь куда сложнее.
И все равно знать, что под боком свободно плодятся центры иностранного влияния неприятно. Вот только поделать с этим бичом высокой политики нельзя, ибо это хуже гидры у которой вместо одной отрубленной головы две вырастают. Вывод здесь один — не можешь остановить — возглавь…
Для этого то и собирал инок сведения, потому как в скором времени кому-то из берложников или безопасников придется вступить в ряды сих бравых любителей вычурных даров. Но это быстро не сделаешь, в таких делах спешка противопоказана и по уму нужно вводить несколько людей, не знающих друг про друга — меньше шанс провала.
Рассказ Дмитрия длился минут десять, но в него он влил столько информации, что я понял — нахрапом ее не воспринять, нужно более вдумчивое изучение.
— Я тебя понял, надеюсь увидеть все в письменном виде, желательно с пояснениями по возможным событиям.
— Рад служить, государь.
Инок поклонился и бесшумно покинул кабинет. Мне же пришлось минут пять уделить для того, чтобы понять простую истину — даже лучшие из людей подвержены пороку и помочь им можно далеко не ласковым словом. Тут дубина потяжелее нужна.
Как нарочно на глаза вновь попалось письмо Куракина. Его прошлая депеша должна была прийти с 'Красоткой', но ее потопили, а капитана взяли в заложники. Выходит, не могло сообщение дойти, знаю капитана — он бы сам умер, а задание не провалил.
Хотя проверить стоит. А так как вместо меня фактически правила Оля, то и спросить нужно ее.
— Что ж, совместим приятное с полезным.
Время позднее, так что пора в опочивальню, там заодно и задам интересующий вопрос.
Дойти из кабинета до спальни дело нехитрое, но утомительное. Расстояние кажущееся плевым в начале дня, в конце таковым уже не является. А уж если проверено лично — вовсе вопросов в правдивости не возникает.
Не смотря на позднее время Оля не спала, она лежала на кровати и под свет десятка свечей что-то читала. Судя по фактуре записей — чья-то записка или отчет, да и нахмуренный лоб говорил в пользу этого варианта.
— Занята, милая?
Оля вздрогнула.
— Ты меня напугал!
— Нечего зачитываться настолько, что из мира Яви выпадаешь.
— Не богохульствуй, — сердито заметила она.