– Зачем?
– Курить.
– Понятно. А я думал, вы раньше только трубки курили.
– Я вообще не курил.
– А зачем тогда папиросница? Это память?
– Ага.
Вообще-то это не память. Вообще-то это я махнулся не глядя. Перочинный ножик с серебряными накладками, пять лезвий, отвертка, штопор и даже маленькие такие ножнички, сбоку выдвигаются. Но в «махнемся» свои правила: можно очень удачно поменяться, а можно ложку на вилку. Хотя с другой стороны, память, конечно. Все тогда были в таком настроении: обнимались, кричали, менялись неделю, как пьяные. Вот и я поменялся. И не жалел: память на самом деле. И работает до сих пор. Лет восемь назад работала…
– А можно это мне будет, а не Петьке? Ну, потом?
– Можно. Только Петьке надо тоже что-нибудь оставить. Он ведь тоже мой правнук.
– Зачем? – морщится Вовка. – Он к тебе раз в год приезжает, а мы почти каждую неделю. Пусть дырчик в сарае берет, он технику любит. А мне папиросница, я курить буду.
Вовка трет папиросницу пальцем, возвращается на стремянку, роняет очередной самовар.
– Осторожнее там.
– Нормально, – щурится от пыли Вовка.
– А как ключица?
– Тоже нормально. В четверг ездили на рентген, два часа проторчали.
– Чего так?
– Дедушка ругался, чтобы мне выдали свинцовые трусы, а врач говорил, что в этом аппарате свинцовые трусы уже не нужны. Но дедушка очень рассердился и стал кричать, что ребенок без трусов в аппарат не войдет!
Вовка хихикает.
Свинцовые трусы. Это очень похоже на моего сына.
– И что же дальше?
– Дальше доктор тоже стал кричать. Он очень сильно покраснел, стукнул кулаком по рентгену и куда-то ушел. А потом вернулся.
– С трусами?
– Ага. Только они оказались очень большие и тяжелые, я их даже от пола оторвать не мог. Дедушка сказал, что он пойдет со мной в камеру и подержит трусы за меня, пока доктор будет фотографировать. На что доктор ответил, что рентген не баня, туда вдвоем не ходят.
Теперь смеюсь уже я.
– Тут как раз в поликлинику папа приехал, – продолжает рассказывать Вовка. – Сказал, что доктор прав, можно и без трусов. Это немецкие аппараты, они совсем не излучают. Так что дедушка может оставить свое мракобесие…
Вовка ухмыляется: наверное, представляет, что такое мракобесие.
– Так вот, дедушка пусть прекращает беситься и не мешает лечить ребенка, у него скоро соревнования. Нечего из-за своих мохнатых предрассудков ставить под угрозу спортивное будущее.
Мохнатые предрассудки Вовку не веселят. Спортивное будущее. Это уже похоже на моего внука.
– И чем дело закончилось?
Вовка пожимает плечами.
– Приехала мама.
– Понятно.
Мама у нас серьезная девушка.