Продолжили ловить. Рыба хватала исправно: едва блесна натягивала леску и я делал первое движение, как следовал удар, я подсекал и тянул окуня к свету. Он сопротивлялся, рвался в разные стороны, но я уже знал, как с ним себя вести, – спуску не давал, и через минуту после поклевки в лунке появлялась хищная зубатая морда.
Странно, но интерес к ловле не пропал совсем, наоборот даже: чем больше я добывал из-подо льда красноперых зеленых хищников, тем большую радость я испытывал. Сначала я думал, что это все от жадности. Ведь мы рыбачили не просто ради удовольствия, мы пополняли запасы – рыба должна была помочь семье Саныча дотянуть до лета. Но почти сразу я понял, что дело не только в запасах. Они, конечно, очень важны, однако не это главное. И не азарт – мне совсем не хотелось обойти Саныча по количеству выловленной рыбы… Просто…
Я никак не мог понять. Тупое вроде бы занятие, но что-то в нем… Первобытное что-то. В голове совсем никаких мыслей. Звон, разлитый в зиме, как-то сам собой соединился со звоном в моей голове, мои мысли обратились в морозный песок.
Горки рыбы вокруг наших ящиков росли, Саныч выглядел довольным. Мы наудили уже килограммов по пять, а то и больше, но останавливаться Саныч явно не собирался – он подсекал, и выуживал, и снова подсекал, каждый раз хмыкая и сплевывая в сторону.
Я тоже увлекся и потерялся, подсекал и вываживал, и когда на крючок никто не сел, я удивился. Я несколько раз дернул удильником, но поклевки не последовало. Поглядел на Саныча: он энергично работал удочкой – и ничего.
Рыба исчезла.
– Всю, что ли, выловили? – спросил я.
– Не, что ты, всю не выловить. Похоже…
Саныч наклонил голову ко льду, выставил из-под шапки красное ухо и прислушался. Я тоже прислушался, но Саныч сделал мне жест рукой, чтобы я тряс удильником помедленнее.
– Окуни разбежались, – прошептал Саныч. – Понимаешь?
Я помотал головой.
– Кто-то покрупнее приплыл!
– Щука?
Саныч пожал плечами. Я затаил дыхание и почувствовал, как из неизвестной глубины поднимается рыбина. Обязательно похожая на акулу, с длинной острой мордой, с зубами и пятнистой золотой чешуей. Длинная, как бревно, с немигающими черными глазами, с широким хвостом, продвигаемая сквозь толщу воды призрачными движениями грудных плавников. Рыба. Щуки вроде как вырастают до огромных размеров. Одна женщина мыла в реке посуду, и щука откусила ей руку по локоть; правда, это Саныч рассказывал, может, и врал. Но все равно, рыбалка приобрела новое качество: я вдруг подумал, что теперь не только мы охотники, теперь и на нас тоже вдруг охотятся, что лед может лопнуть, на воздух покажется пасть, клыкастая щучья голова, рыбина ухватит меня за ногу и потянет в воду.