Декан Пенхоллоу принесла огромные коробки со страшными ножами, которые очень странно смотрелись в учебной обстановке Академии, и попросила их выбрать кинжал, наиболее для них подходящий.
Саймон выбрал первый попавшийся кинжал, и сидя за столом, слегка им поигрывал.
- Отлично, - кивнул ему Джон.
- Ага, - ответил Саймон, качнувшись назад и жестом соглашаясь с Джоном. - Это как раз то, что я подумал. Отлично. Очень кинжально.
Он нанес удар кинжалом по столу, и тот застрял, Саймон вырвал его из дерева. Он подумал, что учиться здесь не так уж и плохо по сравнению с подготовкой к обучению. Но оказалось, что это было намного хуже.
***
Дни в Академии были наполовину заняты физической подготовкой. Почти половину дня студенты проводили в тренажерном зале. Ударные, ударные занятия в тренажерном зале. Когда их обучали основам фехтования, Саймон был в паре с девушкой, которую он заметил еще в столовой, с той, которая плакала, когда представлялся Скарсбери.
- Она из потока отбросов, но я понимаю, ты не особо опытен в фехтовании, - сказал ему Скарсбери. - Если она не будет достойным соперником, дай мне знать.
Саймон уставился на Скарсбери вместо того, чтобы заняться тем, чем ему хотелось. Он не мог поверить, что взрослый может назвать кого-либо "отбросами" в их же присутствии.
Он посмотрел на девочку, она кивнула темноволосой головой, ее меч блестел в дрожащей руке.
- Привет. Я Саймон.
- Я знаю, кто ты, - пробормотала она.
Верно, по-видимому, Саймон был знаменитостью. Если бы он помнил все, возможно, это бы показалось ему нормальным. Может быть, он бы знал, что заслужил это, вместо сомнений о правомерности такого отношения.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Марисоль, - неохотно ответила она. Он заметил, что она перестала трястись, после того, как Скарсбери отошел.
- Не волнуйся, - сказал он обнадеживающе, - я буду атаковать тебя потихоньку.
- Хм, - сказала Марисоль. Теперь она не выглядела так, будто собиралась сейчас заплакать; ее глаза были сужены. Саймон не сильно привык к маленьким детям, но они оба были примитивными. У Саймона было неловкое чувство близости.
- Ты хорошо устроилась? Скучаешь по родителям?
- У меня нет родителей, - сказала Марисоль слабым, но твердым голосом.
Саймон стоял пораженный. Каким же он был идиотом. Он думал о том, почему примитивные дети могут прийти в Академию. Им придется делать выбор: отказаться от своих родителей, своей семьи, своей прошлой жизни. Если, конечно, у них итак не было родителей и семьи. Он думал об этом и забылся, увлеченный своими собственными воспоминаниями и мыслями о том, как он будет вписываться в круг новых людей, думая только о себе. У него был дом, в который он мог вернуться, несмотря на то, что он был не идеальным. У него был выбор.