А мужик от меня шарахнулся.
— Ты, это, парень, — говорит, — брось нож. И девушку отпусти. А то худо будет.
Да уж, думаю, куда хуже-то? Опять одни психи кругом.
— Значит, так, — говорю. — Ключ в машину, бензина чтоб полный бак и автомат. А не то… — и ножом рыжей подбородок приподнял. — Точно худо будет.
А Трофим куда-то за спину мне пялится.
— Не стреляйте, — руками машет, — не вздумайте стрелять!
Я рыжую развернул, а там уже народишко высыпал, и трое уже навострились луки натягивать.
— А ну положь наземь! — кричу. — Кому сказал! Подчинились.
Неохотно, но подчинились. Это приятно, прямо душу греет. Глядишь, может еще и поживем.
А Трофим этот сзади топчется, в затылок дышит.
— Ты что, не слышал, что я сказал? — спрашиваю. — Машину и автомат сюда, живо.
— Отпусти девушку, воин.
А вот это явно местный командир ко мне вышел. Высокий, стройный, кольчуга на нем как никелированная сверкает, не то что на остальных олухах, за спиной плащ синий ступеньки метет, но главное — держится он соответственно. Настоящего командира я по этой привычке сразу замечаю. В любой толпе пленных не глядя на петлицы — это обер-лейтенант, это фельдфебель, а это писарь какой-нибудь штабной, даром что морду отожрал и сукно офицерское. Бывают, конечно, исключения, но редко.
Рыжая, как его увидала, сразу напряглась вся, словно навстречу хотела кинуться, а потом обмякла и — «Отец!» — выдохнула.
Ага, думаю, ты у нас, значит, папаша будешь. Тем лучше, обойдемся без торговли.
— Значит, так, — говорю, — повторяю последний раз. Ключ от «Доджа» и автомат с полным диском. Тогда получишь свою дочурку живой и невредимой. И без шуток. Я нынче шуток не понимаю, не в настроении.
Высокий на Трофима оглянулся.
— Автоматов у нас нет, — говорит тот, — а ключ в машине. Только не заводится она.
Знаем мы эти штучки.
— Ничего, — говорю, — посмотрим. Может, это она только у вас не заводилась, а у меня с пол-оборота заведется. И про автоматы заливать не надо. «Додж» у них, видите ли, есть, а автоматов нет. А ну, живо тащите!
— Ну, нет у нас автоматов, — Трофим ноет, — пара винтовок да «наган».
Смотрю — убедительно ноет. Чуть ли слезы на бороду не капают.
— Ладно, тащи «наган». Но чтоб барабан полный был. А не то я на тебя, шкуру продажную, точно не пожалею.
Убежал. Я потихоньку начал к машине перемещаться. Папаша рыжей за мной, но дистанцию пока держит.
— Отпусти девушку, — снова пластинку завел, — не к лицу воину прятаться за женщину. А ей рано играть в наши игры.
— Ага, — говорю, — щас. Разбежался. Как связанного по зубам хлестать — это она может, взрослая. А как отвечать — еще маленькая. Знаем, навидались. Их бин арбайтер, камрады, не стреляйте. А у самого руки керосином воняют.