— Уйди с дороги, — почти прорычала я.
За моей спиной показались воины, выбежавшие из дома. Они что-то кричали и стремительно приближались. Скоро они будут здесь, подумала я, и тогда мне конец. Внезапная боль пронзила меня. Я выронила кинжал и упала на землю. Живот словно резали ножом, голову сдавило тисками, я застонала. Удивленный стражник опустился возле меня на колено. Я сжала зубы, чтобы не закричать. Когда подбежали остальные, я уже почти ничего не чувствовала. Лежала, словно парализованная, и смотрела немигающим взглядом в звездное небо. Меня подняли на руки и куда-то понесли. Я едва дышала, сердце стучало еле слышно. Тело не повиновалось мне.
— Что со мной? — подумала я, прежде чем меня внесли обратно в дом.
Мне снилась Зендра. Она сидела у потухшего очага и печально смотрела на меня. Тронутые сединой роскошные волосы были распущены. Руки лежали на коленях. Потом в мои сны вторглись знакомые голоса, Гуда, Урбан и тихий детский плач моего сына. Я открыла глаза и резко села. Перед глазами все поплыло, в ушах раздался странный гул. Я тряхнула головой, прогоняя остатки сна и огляделась. Я лежала на соломе в каком-то темном помещении. Тело невыносимо белело. Я попыталась встать, но оказалось, что кто-то приковал меня за ногу на тяжелую цепь. Я протянула руку и обхватила пальцами холодное звено, потянула на себя. Цепь оказалась довольно короткой. Застонав, легла на спину и закрыла глаза.
— Что-то пошло не так, — подумала я, — Очевидно, наш замысел не удался. Значит, он выжил, и мне теперь грозит что-то более страшное, чем смерть.
Когда Зендра дала мне яд, то сказала, что мне ничего не грозит. Когда умрет Дагон, я снова обрету свою память. Не знаю почему, но наши с ним судьбы оказались тесно переплетены. Мне не хотелось его убивать, но я не могла не признать, что такая смерть для столь жестокого человека была бы слишком легкой. Во мне не было ненависти к нему, скорее то, что я чувствовала, когда находилась с ним рядом, можно было назвать влечением. Но я не колеблясь подсыпала ему яд.
Что ожидало меня впереди? Я не хотела думать об этом. Мое воображение рисовало мне отнюдь не самые радужные картины.
Прошло довольно много времени, прежде чем ко мне пришли. Полноватый мужчина средних лет, одетый в кожаные латы, принес мне еду. Я привстала. Он поставил передо мной деревянную миску с кашей и молча вышел. На миг в приоткрытой двери мелькнул солнечный день, и все вновь погрузилось в полумрак. Так прошло два дня, на протяжении которых меня кормили и давали воду, но никто мне даже слова не сказал о том, что ждет меня впереди.