Дагон нахмурился.
— Что будет с ней? — я кивком показала на рабыню. Она все ещё жалобно рыдала, сидя на полу под окном.
— Она умрет, — холодно произнес вождь.
Я понимала, что его рассуждения правильны, но, несмотря на то, что девушка пыталась меня убить, стало как-то жаль её. Я просто была уверена в том, что бедная рабыня, будучи по уши влюбленной в своего хозяина безумно ревновала его ко мне, почему, даже не знаю. Но то, что она попыталась сделать, было из-за любви.
— Не надо, — попросила я.
Дагон подошел к Сулан и рывком поднял ее с пола.
— Я сейчас вернусь? — только и сказал он, — Подожди.
Я согласно кивнула, и пока его не было, наспех перебинтовала руку первой попавшейся под руки чистой тканью, от которой оторвала приличный кусок. Помогая себе зубами, завязала узел и зажгла ещё одну свечу. Мне казалось, что в комнате было слишком темно и отчего-то было не по себе. Свой меч я нашла лежащим под кроватью. Я вернула его обратно в ножны.
Когда Дагон вернулся, я первым делом спросила, что он намеревается все-таки делать с Сулан.
— Она должна умереть, — сказал он.
— Она любит тебя, поэтому поступила так глупо, — возразила я, — Не будет ли лучше продать её?
Дагон промолчал. Он посмотрел на мою руку и перевел взгляд мне в лицо. Я села на кровать, чувствуя себя перед ним неловко. По телу пробежали мурашки, и я невольно вспомнила, как видела его на лесной поляне, возле святилища, как сильно увлек меня его танец, и я почувствовала, как по телу пробегает странная дрожь.
— Спасибо, что так быстро пришел на помощь, — произнесла я, стараясь отвлечься от своих мыслей и направить их в иное русло.
— Вообще-то, я как раз стоял под твоей дверью, не решаясь войти, когда ты закричала.
Я отвела глаза. Сердце бешено застучало, я не хотела сама себе признаваться, но его слова меня взволновали. Мои мысли стали рассеянными. Затянулась неловкая пауза, я не знала, что ему сказать, а он ждал моих слов или действий. Я не могла не признаться себе, что с той самой минуты как увидела его, я стала слишком часто о нем думать. Он привлекал меня настолько сильно, что я уже не могла этому сопротивляться.
— Покажи руку, — сказал он.
— Пустяки, — ответила я, но все-таки позволила ему осмотреть рану. Бережно разбинтовав её, он словно бы невзначай провел пальцами по моей руке до самой ладони и неожиданно переплел наши пальцы. Я даже не попыталась высвободить руку.
— Болит? — спросил он.
— Нет, — ответила я, понимая, как глупо выглядел бы со стороны наш разговор, и усмехнулась, — На мне всегда все заживает быстро.