Королева посмотрела на ящеренка, на меня.
— Это… как?
Я отмахнулся.
— Не берите в голову, ваше величество. Человек не свинья, ест все, а животные — существа нежные, чуткие, отзывчивые… У него может быть несварение желудка.
Она наморщила нос.
— Не издохнет.
Я взял ящеренка на руки, почесал ногтем спинку, перевернул и погладил толстое белое пузо с нежной бархатистой кожицей.
— Если все нормально, то… гм…
— Что?
— Тогда наши миры когда–то были одним, — сказал я. — Одним целым. Но случилась какая–то вселенская катастрофа… темная материя начала расслаиваться… или разделяться, как амеба… в общем, теперь два мира вместо одного.
Она рассеянным взором окинула озеро, в нем ничего нового, обычное средневековое озеро.
— Как, — перепросила она, — кто–кто?
— Амеба, — пояснил я, — это такое существо, каким мужчины хотят видеть женщину. По характеру. Хотя во- обще–то вы такие и есть… Не вы, ваше величество, естественно! Вы — кремень. Да и какая женщина усидит на троне? Только с мужским характером, как пиво. Так вот моя гениальная идея объясняет многое… Даже все на свете, ибо она, скажу без ложной скромности, универсальна! Потому там и здесь люди, а не осьминоги или гигантопитеки.
— А как, — спросила она озадаченно, — одна земля могла разделиться на две? Кстати, разрешаю тебе сесть. Вот там, не ближе.
Я поклонился.
— Спасибо, ваше величество!.. Ах, как спасибо. Могли же велеть утопиться, вы же добрая.
Она покачала головой.
— Нет, сперва верни меня в мой мир. Но как наши миры могли быть одним?
Я воскликнул с укором:
— Ваше величество!.. Это уже частности, недостойные высокой мысли. В науке возможно все. Обосновывают только слабаки! Но мы видим, что, несмотря на космические расстояния, мы с вами все еще похожи!
Она в задумчивости провела ладонью по щеке, словно проверяя, в самом ли деле у нее такая же щетина, как у меня.
— Ладно, давай подумаем лучше о моем возвращении. В королевстве неспокойно. Тархантер не только тебя обманул, что ни о чем другом не думает, кроме как об охоте!.. Многие и в столице так думают.
— Сперва поедим, — сообщил я. — Когда выезжают на природу, сразу начинают есть. Как в поезде!.. Делать же больше нечего, потому едят и пьют… Вот и мы тоже. Не люди, что ли? Да и вы так ближе к народу в моем простоватом лице.
Она поморщилась, но не сказала ни слова, а я расстелил на траве немнущуюся скатерть из полиграфена, роскошно пушистую, невесомую, что укрыла траву и неровности почвы, образовав почти идеально ровную столешницу.
Когда вытаскивал из багажника складной мангал, королева вскрикнула: