– Вы напугали меня, Екатерина Алексеевна! Нужно беречь свое здоровье.
– Виновата, матушка-государыня, – улыбнулась Екатерина, вспомнив волшебную фразу.
– Да твоей вины в этом нет: на куртагах не плясала, верхом не скакала. Здесь другое. Знаю все, Екатерина Алексеевна. Пыталась помочь. Лекаря приглашала к супругу твоему, Петру Федоровичу, да видно, не судьба законного наследника получить от вас обоих. А наследник нужен. Сейчас как оправишься, заставлю строже смотреть за племянником, лекарь сказал, что ему есть надобно. Прикажу, чтобы только этим и кормили. И ты, дорогая, будешь есть только предписанное медиками моими. Запрещу все выезды великого князя. Постарайся быть с ним ласковой, Екатерина Алексеевна, ты же женщина, должна уметь. При дворе, пока не понесешь, будут только свои люди. Никого чужих. Среди них есть умные, грустить не дадут, есть и красивые, ловкие, что преданны и не болтливы, так ведь, Екатерина Алексеевна? Воспользуйся случаем али оказией, на то тебе мое благословление.
«Что ж они меня обложили, как зверя на охоте?!»
– Что думаешь, Мария? – Елизавета готовилась ко сну, сидела в рубашке у камина и смотрела на огонь, Чоглоковой приходилось стоять и придерживать пышную юбку, чтобы ее не лизнуло пламя огня. Ткань платья была плотной, и сестре государыни было жарко, изредка она утирала капли пота, про себя ругая сестру за невнимательность и безучастие.
– Ее Высочество скоро оправится, сегодня был лекарь, он не сомневается в скором выздоровлении, молодой организм, государыня, – склонила голову Чоглокова и осторожно сделала шажок от камина, совсем крохотный и незаметный: жаль было портить ткань – дорогая, да новая.
– Петр Федорович питается согласно предписанию лекаря?
– Да, но сильно ругается и буянит, Ваше Величество, не по вкусу, говорит.
– Может быть, зря мы мучаем наследника? Да и что может пища дать, пилюли бы, капли какие прописали, точно не знают, что делать, вот и выдумывают, кудесники!.. Я вот что думаю, Мария, а не зря ли мы все это затеяли?
– Что, матушка?
– Все. И Петрушу мучать, после операции он, вон, гоголем скачет вокруг фрейлин; мне доносят: девицы вполне довольны им. Вдруг все проблемы в Катерине нашей? Говоришь два выкидыша за полгода у нее, не достаточно ли?
– Точно, два было. А что достаточно-то, матушка? Никак не пойму тебя.
– Достаточно супружества. Десять лет чай срок не малый. Только развод официально делать никак нельзя – Фридрих обозлится, Европа вся возмутится. Я с Бестужевым еще не говорила, но чую: много подводных камней будет. А надобно без обвинений нашего дома все сделать. Адюльтер. Так сказать, в это поверят – с такой непутевой матерью, что прославилась любвеобильностью на всю Европу, легко. Петруша жену прогонит. Все ему посочувствуют. А там найдем ему, как в старину, нашу, русскую, кровь с молоком, дворянку и женим, а?