– В этом нет необходимости. Конечно, вы можете отвести его туда.
– Люк хочет, чтобы вы пошли вместе с нами, – сказал Брендан.
Это желание Люка. Не Брендана. Она посмотрела на больную игуану. И внезапно Норе не захотелось принимать решение в одиночку.
– Я у ветеринара с игуаной Игги. Он наглотался всякой ерунды.
– Игги? – медленно повторил Брендан. – Вы же говорили, что не даете животным клички.
– Разве можно привязаться к игуане? – спросила Нора, осознавая, что уже к ней привязалась.
Она не хотела привозить ее домой, чтобы она там умерла. И не желала ее усыплять.
Она рассказала Брендану, что происходит. К счастью, он не стал напоминать, что предлагал составить план.
– У вас есть резервный фонд? – спросил он.
– Да, но, Брендан, эти деньги гораздо выгоднее потратить на обучение людей, чтобы они не покупали игуан как домашних животных. И резервный фонд небольшой. Я могу оплатить лечение игуаны, но на следующей неделе какому-нибудь животному может понадобиться срочная операция.
– Животному более симпатичному, чем игуана? Не сдержавшись, Нора расплакалась. И она не знала наверняка, плачет ли из-за проклятой игуаны, которой по глупости дала кличку, или из-за Брендана, который играл в виртуальный боулинг с кем-то, кто бросил шар в обратом направлении.
Или от того, что не Брендан, а Люк решил пригласить ее в кафе-мороженое.
Брендан играл в эту дурацкую игру с Бекки. На рождественской вечеринке. Все до истерики смеялись над ее плохой координацией.
Держа телефон, Брендан осознал, что впервые за долгое время при воспоминании о Бекки он что-то почувствовал. Такое ощущение, будто после ее смерти он сосредоточился на том, что не сумел ее защитить, и забыл обо всех приятных минутах, которые они вместе переживали.
Он быстро отмахнулся от размышлений, услышав сопение на другом конце телефонной линии.
– Вы плачете?
Нора Андерсон действительно его избегает. И это хороший знак. Они должны сторониться друг друга. Посмотрите только, чем обернулось его желание побыть добрым самаритянином и развеселить Нору! Сначала он начал с ней танцевать, а потом она его поцеловала.
– Н-н-нет.
Нора плакала. Неужели из-за игуаны? Брендан помнил, как она говорила, что привыкла к трагедиям, которые случаются с больными животными. И еще она старалась к ним не привязываться.
Похоже, она не придерживается ни первой, ни второй стратегии.
– У вас были истерики после того, как вы ударились головой? – спросил он.
– У меня нет истерики! – Нора обиделась.
Поразительно, но Брендан почувствовал себя виноватым. Танцуя с Норой в проходе сарая, он должен был задавать ей вопросы, связанные с симптомами, сопровождающими сотрясение мозга. И вместо того, чтобы облегчить себе жизнь и избегать Нору и осложнений в отношениях с ней, которые возникли после поцелуя, Брендан должен был отслеживать состояние ее здоровья.