— Твое чувство юмора острее, ты выглядишь моложе, судишь менее предвзято, менее сдержан, более…
— Эй, постой! Ты говоришь так, словно я Джекил и Хайд. Неужели дома я такой невоспитанный хам? — с притворным ужасом спросил Декс.
— Хам, зато с тобой не скучно.
Декс довольно улыбнулся:
— Если это правда, а я в этом уверен, моя златовласка, тогда именно ты вызвала эту перемену. Никто никогда меня так не дразнил.
— Даже твоя семья?
— Я единственный сын в семье.
— Все ясно, — лукаво улыбнулась Кейт.
Когда подали кофе, Декс предложил ей потанцевать.
— Будет здорово для разнообразия подержать тебя вертикально, — пошутил он.
— А обычно надоело?
— Тебе придется придумать что-то новенькое, чтобы пробудить мой интерес!
Странно, но Кейт нравилось обмениваться с ним сексуальными шуточками, а ведь прежде ей это было скучно. Но все, связанное с этим человеком, казалось ей интересным, и все другие по сравнению с ним выглядели ничтожными. Легкое прикосновение могло пробудить в ней страсть, и часто она пугалась ее. Было сложно находиться с ним в одной комнате и не прикоснуться к нему, испытывая острое желание обнять его, поцеловать, предаться любви. Декс завладевал всеми ее мыслями, и только с ним Кейт была спокойна.
Декс танцевал свободно и непринужденно, владея своим телом столь же ловко, как пианист управляет своими пальцами, порхающими по клавишам, и Кейт отдалась прелести мелодии: ее юбка взлетала в воздух, волосы рассыпались по широкому плечу Декса, ее щека касалась его щеки, и она чувствовала возбуждение. Она медленно подняла глаза и увидела над воротником его голубой шелковой рубашки вьющиеся седые волоски. Декс всегда консервативно одевался, не любил франтовства, и его костюмы, даже спортивные, хотя и отличались безупречным покроем, все были сдержанны по стилю и цвету. Единственным украшением служили часы «Булгари» из золота и стали, он не носил золотых цепочек, браслетов и перстней.
— Почему ты молчишь? — спросил Декс, когда чувственный голос Карли Саймон запел «Никто не делает этого лучше».
— Не люблю разговаривать во время танца, — ответила Кейт. — Зачем пытаться перекричать музыку?
— А мне нравится, когда мне на ухо шепчут ласковые глупости.
Декс привлек Кейт ближе к себе, но теперь движения его тела не были продиктованы ритмом, а представляли собой чувственные прикосновения его бедер и твердой груди.
— Как насчет того, чтобы пойти наверх и доказать, что «никто не делает этого лучше»? — прошептал Декс, когда пластинка закончилась. — Я так хочу тебя!
Кейт не ответила. Но он понял ее ответ по дрожи ее тела, влажной коже, стону, который она издала, когда он прижался губами к ее губам. Желание опалило Кейт, словно огонь, и когда они добрались до спальни, то не смогли быстро раздеться. Кейт не терпелось, чтобы Декс взял ее, ей хотелось ощутить его бархатное прикосновение.