в большой дозе. – Агата все ещё не сводила с него глаз, слушая, приоткрыв рот. – Я знал, что Костя употреблял изредка эту дурь, и всегда предупреждал, как это опасно, но он не слушал. Он вообще старался свести к минимуму наше общение. – Мужчина сделал глубокий вдох носом и продолжил: – В последнее время мы практически не общались. Моя вторая квартира на другом конце города, там я ближе всего к своей работе. Эту квартиру у меня снимал Костя, лишь раз в месяц я приезжаю сюда проверить, всё ли в порядке…
– Так если бы ты не приехал тогда утром… Ой… – Девушка осеклась и тут же спросила – Ты ведь не против перейти на «ты»? – Он кивнул и Агата повторила вопрос: – Если бы ты тогда не приехал, то возможно он так и лежал бы здесь?
Павел уже не выглядел столь бодро, как раньше, казалось, он вот– Вот сорвётся. Но, само собой, сорваться при женщине, практически, девчонке, он не мог себе позволить. Молодой человек сжал губы, быстро проморгался и, сглотнув, тяжело выдохнул, а Агате стало понятно, как ему удаётся держаться таким невозмутимым.
Девушка продолжила:
– Это ужасно. Неужели у него не было друзей? А как же… – И тут Агата снова осеклась, но уже серьёзно укорив себя за столь явную неосмотрительность. Ведь если она сейчас скажет про Андрея – того парня из клуба, партнёра Кости, то может разрушить миф о себе, непорочный образ, который она создавала для Павла.
– Так значит, ты редко с ним виделся? – сменила тему она.
– Да, у нас совершенно разные жизни. Когда после смерти отца мне по наследству достался лесоперерабатывающий завод в Пудоже, я наконец-то смог полностью обратить своё внимание на более интересующие меня вещи. Завод отлично работает и без моего участия, я лишь иногда туда приезжаю, даю указания, и возвращаюсь в город. Зато здесь у меня настоящая работа: я построил на окраине Петрозаводска воспитательное учреждение для трудных подростков под контролем МВД[2] России. Но правоохранители не вмешиваются в мои методы перевоспитания – там работают настоящие профессионалы, воспитатели, этические офицеры[3], которые ни в коем случае не используют телесные наказания, принуждение или психологическое воздействие…
Павел вдруг словно засветился каким-то очень тёплым светом, чувствовалось, что он любит именно эту свою деятельность. Потом он немного погрустнел и продолжил:
– Костя жутко злился, что мне не приходится вкалывать, чтобы зарабатывать, что я могу заниматься всякой «фигнёй», так он называл всё это. – Павел хмыкнул, но горечь обиды явно все ещё жила в нем. – А я не одобрял его разгульной жизни – ночные тусовки, наркотики, беспорядочный секс… – Агата снова почувствовала себя неуютно, её руки невольно натянули платье от уровня декольте почти чуть ли не до самых ушей. – Вот так мы и жили. У нас было мало общего и слишком много противоречий.