– Видела, как он на меня посмотрел? – Мысли о Павле улетучились сами собой, глаза Агаты горели новой страстью.
Но это была страсть к кино – Максим Подольский играл в этом лишь роль покровителя, которого нужно охмурить своей актёрской игрой. После всего, случившегося в сентябре, Агате уже никогда бы не пришло в голову поступать аморально – например, добиваться карьерных целей через постель.
– Да уж, думаю, все эти клоуны впали в апатию от безнадёжности! Красавчик выберет тебя, чтобы ты там ему не показала. – Катя подмигнула, вздёрнула одну бровь, и девушки дружно рассмеялись над скрытым подтекстом сказанной фразы.
– Неужели ты думаешь, что я, как Мэрилин Монро, без таланта смогу покорить сцену, выехав только на личном обаянии? – Агата всё ещё улыбалась, но в голосе прозвучала лёгкая обида.
– Конечно, нет, – запротестовала Катя. – Ты – настоящая актриса. Просто, наше время мало отличается от Голливуда сороковых годов: симпатичная мордашка выезжает вперёд, а талант– лишь бесплатное приложение к ней.
Слова подруги мало утешили взволнованную Сахар, ведь, как и любой красивой девушке, ей хотелось думать, что она – не полная бездарность, и, помимо прочего, обладает немалым интеллектом.
Скурив пятнадцатую сигарету за сегодняшнее утро, и выпив пять чашек кофе, Агата чувствовала, что её слегка штормит. Как такового номера для показа она не приготовила, опыта подобных кастингов у неё не было, но какое-то странное чувство уверенности в собственных способностях она всё же ощущала.
Сцена в «Территории» освещалась тремя небольшими прожекторами. Перед ней за длинным ресторанным чёрным столом восседала коллегия из тех же четырёх молодых людей, вальяжно расположившихся на красном кожаном диване. Толпа взбудораженных, шумно перешёптывающихся кандидатов на отбор в нервном ожидании стояла возле лестницы на сцену.
Первым вышел мужчина во фраке, он исполнил романс из «Бесприданницы». После тридцати секунд божественного пения, мулат в цепях поднял руку и властным голосом крикнул:
– Стоп! Хватит. Спасибо, мы поняли. Следующий!
Понурый артист покинул сцену, и его место заняла девушка с великолепными чёрными, как смола, волосами до пояса. Она исполнила танец живота, тряся перед столом жюри серьгой на пупке. Та же фраза была подарена и ей, хотя на номер из арсенала восточного искусства отвели чуть больше времени.
За «Шахерезадой» вышли близняшки, представившие диалог из какого-то малоизвестного произведения. Потом последовал парень с танцем в стиле хип-хоп. Все они были выпровожены той же дежурной фразой, уготованной в стандартном наборе комментариев жюри для «провалившихся».