Дэвид, отпуская его, толкнул с такой силой, что тот впечатался в спинку стула.
– Чёрт бы тебя побрал. – заговорил Кингсли, потирая грудь. – Я никого не убивал, меня даже в городе не было 23-го.
– Не будем пока с этим утверждением торопиться. А с чего ты решил, что преступление было совершенно в городе?
Не зная, что и ответить Кингсли замолчал, потупив взгляд, его переполняла злоба. На его лице напряглась каждая мышца.
– Ну, что ж, начнём ещё раз с самого начала: Где вы были 23-го сентября?
– Хорошо, это, кажется, была суббота. Те выходные я провёл в отеле «Калифорния» по Марион Авеню.
– Это кто-нибудь может подтвердить?
– Да, но они вам в этом не сознаются.
– Ты опять за старое? – вскочил со стула Дэвид.
– Нет, не в том дело, – там проводился закрытый карточный турнир, поэтому никто и не сознается, что был там. Это всё равно, что подписать себе смертный приговор.
– Тем хуже для тебя.
– Погоди! – Кингсли спешно достал из кармана свору визиток, и случайно рассыпав их на столе начал что-то искать.
– Вот, – он протянул клочок бумаги, – это Виктор он мне должен, поэтому он скажет правду.
Абрансон посмотрел на этот клочок бумаги очень внимательно, как будто запоминая его:
– Хорошо, я проверю. А пока можете быть свободны, и позовите следующего.
Сдерживая своё негодование, Кингсли поспешил удалиться из комнаты.
– А вы у нас значит Стенли Хоуп. – обратился Абрансон к вошедшему.
– Так точно. – ответил тот совершенно спокойным голосом.
– Да вы не стойте, присаживайтесь. Глядя на вас мне почему-то кажется, что вы бывший военный.
– Так точно.
– А вы не многословный. – улыбнулся Дэвид.
– А разве тут можно ещё что-то добавить?
– Ну, например где служили?
– Разве это какое-то имеет отношение к вашему делу? Впрочем, не мне тут задавать вопросы. Я был первым помощником капитана оперативного реагирования по вопросам ближнего Востока.
– И в чём же заключались ваши обязанности?
– Вот тут я вынужден промолчать, данная информация разглашению не подлежит.
– Понимаю…
Абрансон с самого начала следил за всей этой компанией, он сидел спиной к Жаклин Уайт и внимательно слушал каждого, запоминал их поведение вне официального разговора, чтобы потом было легче понять, кто врёт, а кто нет. Так и сейчас слова Хоупа уж очень сильно отличались от его прошлых. Если раньше он ему казался простодушным мужичком, у которого нет большей радости, чем провести вечер в компании телевизора и баночки пива, то теперь он был эталоном спокойствия и непоколебимости. Он говорил чётко и внятно, слова звучали отрывисто и по делу. И эта нестыковка не давала покоя голове Абрансона. Такая быстрая смена образа говорила о не дюжем уме и его способностях…