– У меня с памятью все в порядке. Он был в вареных джинсах, – припомнила мама, испепеляя отца огненным взором, под которым он должен был немедленно покраснеть и свариться, точно рак. – А еще он ходил в китайском пуховике и шелковой рубашке, похожей на наматрасник.
– Я тоже на память не жалуюсь: ты носила салатовые лосины, которые дрались током! – не остался в долгу папа. – И ангорскую кофту, из которой нещадно лезла шерсть. Кажется, твоя подруга Надя настругала себе из этой кофты беретов и носит до сих пор!
Мама вспыхнула, она подбирала слова, чтобы продолжить пикировку. Папа уставился на нее, выкатив глаза, и вдруг сказал:
– Прошло около двадцати лет, – он разглядывал маму, которую уже несколько месяцев не видел вот так близко, – теперь ты еще красивее, чем тогда…
И мама проглотила язык – такого она не ожидала. Тогда я потихоньку вышла из-за стола, мне хотелось оставить родителей наедине, как тогда, на первом свидании.
– Сейчас вернусь! Всем оставаться на своих местах!
Я поднесла указательный и средний пальцы к глазам, а потом развернула их козой к родителям: пусть знают, что я наблюдаю за ними. И потопала заказать себе пирожок с вишней.
Если бы я знала, что случится дальше, то ни за что не откусила бы от этого пирожка. Я пристроилась у стойки в уголке рядом со входом и наблюдала за тем, как родители разговаривают, не делая попыток побега. Кажется, все шло неплохо. И тут кусок чуть не застрял у меня в горле, сзади кто-то окрикнул:
– Соня, здравствуй! – Рядом сиял белозубой улыбкой Вадим. – А где же мама?
– Что вы здесь делаете? – спросила я и закашлялась.
Вадим любезно лупанул меня по спине.
– Твоя мама сказала, что сегодня вечером ужинает здесь с тобой. Я взял на себя смелость присоединиться.
– Лучше бы вы оказались трусом!
Вадим захихикал.
– Мама еще не подошла?
– Мама? А… Это… Она не придет. Передумала. Плохо себя почувствовала!
Я покосилась на родительский стол, где папа как раз сидел перед смеющейся мамой с высунутым языком – скорее всего, он изображал последние выходки Собакина.
– Кажется, с самочувствием у твоей мамы все в порядке! – Вадим явно проследил за моим взглядом.
– Я не хотела вас расстраивать, – широко улыбнулась я, изображая участие. – Я передам маме, что вы брали на себя смелость…
– Спасибо за заботу, – оскалился Вадим. – Я сам в состоянии передать все, что считаю нужным.
И перед моим носом просвистел веник из ядовито-лимонных ромашек. Не успела я сообразить, что происходит, как Вадим уже размахивал своим безвкусным букетом над столиком родителей. Мама поднялась и пыталась что-то объяснить. Она смотрела то на отца, то на лысого хлыща, отмахиваясь от букета. Слов я разобрать не могла, а подойти боялась. И вдруг прогремел папин отяжелевший басок: