Мне и ранее доводилось отмечать, что среди так называемой богемы, довольно частенько попадаются неординарные личности, пол которых, скажем так, довольно сложно установить. По всей вероятности, настоящее искусство и в самом деле, требует жертв. Но, чтобы это касалось сотрудников столовой? Впрочем, определённая закономерность во всём этом, конечно-же, просматривается. Однако, как говорится, «ближе к телу»…
Григорий и Константин – родные братья, с разницей в несколько минут. Поначалу, я их путал, но вскоре, поработав примерно с месяц, поражался самому себе: как можно отождествлять таких совершенно разных людей. Правда, справедливости ради, следует отметить, что объединяет их (помимо внешнего сходства и кровного родства) одно – ориентация. В контексте озаглавленной темы, полагаю, уточнения тут излишни.
Оба брата-акробата подрядились работать в центральной столовой в качестве разносчиков готовой продукции, сменяя друг друга по графику. Ежедневно, им приходится обслуживать «верхний» и «нижний» буфеты, что расположены соответственно на первом и третьем этажах Мариинки. Которые – в свою очередь – собственно, и предназначены для обслуживания артистов и оркестрантов многочисленной труппы знаменитого на весь мир театра.
– Мы же, как-никак, работаем в рассаднике культу-у-ры! – с нарочитой гордостью и невероятным артистизмом, любит многозначительно произносить Костя, равнодушно и с нескрываемым презрением относясь к своим обязанностям.
В отличие от своего старшего брата, он более флегматичен и пессимистически смотрит на окружающий его мир, в котором больше коварного, злого и несправедливого, нежели, доброго, красивого и возвышенного. Кроме того, он откровенно прямолинеен и груб в общении, не соблюдая никаких различий: будь перед ним мужчина или женщина. С какой-то непонятной, скрытой агрессией, затаившейся злобой и подозрительностью ко всему внешнему.
Гриша же – наоборот – приветлив, весел и общителен. Особенно, с женщинами. Забавно видеть, как он оживлённо и заинтересованно о чем-то кокетничает с худенькой, но шустрой Зинаидой Сергеевной, которая хозяйничает на «мойке». Либо – «точит лясы» с Валентиной из «холодного цеха», где готовят салаты.
Причём, все эти жесты, восклицания и вскидывания рук, которые сопровождают диалог, настолько неподражаемы и органичны, настолько дополняют общую лирическую картину, что у стороннего наблюдателя вполне определённо складывается впечатление, будто встретились две подружки-болтушки, которым необходимо выговориться и выплеснуть давно наболевшее внутри. Хотя, при всём внешнем миролюбии, свои «тараканы» в голове, без сомнения, имеются и у него. А потому, мне до сих пор непонятно, кому из двух братьев можно было бы отдать предпочтение в плане чисто внутренних душевных качеств.