Делаю глубокий вдох:
– Я хочу, чтобы это прекратилось.
Роб наклоняет голову чуть вбок:
– Это? Будь добра, поясни. Что значит «это»?
– Убийства. Вред, который ты причиняешь людям.
– Я делал это ради тебя.
– Я о таком не просила.
– Да неужели?
– Не просила! Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал.
– Хотела. Загляни в себя поглубже и убедишься: хотела.
Он прав. Мне свойственно обижаться и негодовать. Во мне живут ревность, желание удержать то, что я считаю своим. Но такие чувства испытывает каждый. Человек соткан из противоречий.
– А что скажешь о девочках, которых я даже не знала? Которые утонули этим летом?
– Я искал тебя. Пока ты не вышла навстречу, искал наугад. Методом проб и ошибок.
– Меня тошнит от твоих слов. – Я пячусь, понимая, что допустила ошибку. Сумею ли теперь отсюда выбраться.
– Тошнит, говоришь? Да?
Роб не приблизился ни на шаг, но такое ощущение, что он совсем рядом. Я вздрагиваю и пытаюсь отступить, но мои ноги увязли в донном иле.
– Отец меня не раз предостерегал, чтобы я держалась подальше от воды. Он был прав.
– Отец? Карл? – Роб произносит имя своего брата, как грязное ругательство, потом фыркает, поворачивает голову и сплевывает. – Не будь дурочкой, Никола. Не верь его словам. Он не признáет правды, даже если она ударит его по заднице.
– Почему ты так ненавидишь его?
– Ты действительно хочешь знать причину?
Моя голова разрывается от голоса Роба.
– Да!
– Он убил меня. Избавился, чтобы я не мешал ему крутить с моей девчонкой.
– С твоей девчонкой? С Нейшей?
– Умница. Догадалась. Да, с Нейшей.
– Ты ее любил?
– Любовь. А что такое любовь?
– Ты никогда меня не любил.
Мамин голос! Она здесь? Оборачиваюсь. Да, она здесь! В десяти метрах от меня, с отцом.
– Мама! Папа!
Я одновременно плачу и смеюсь, огромная гора свалилась с плеч. Я здесь не одна.
– Ник, ему неизвестно значение этого слова, – отрезает мама. – Иди к нам. Скорее иди к нам.
Мама протягивает мне руку, другой держится за руку отца, и этот жест мгновенно возвращает меня в детство. Как и любому малышу, мне хотелось познать внешний мир, и я убегала от мамы, когда мы гуляли в парке или ходили по торговому центру. Мама никогда не кричала, не требовала, чтобы я немедленно возвращалась. Она садилась на корточки и распахивала руки. Этого было достаточно, и я мчалась назад, в ее объятия, к теплу ее дыхания. Туда, где любовь и защита.
Хочу повернуться, но ил не пускает.
– Нет! – кричит Роб.
Я смотрю на него, потом на маму и снова на него. Над нами грохочет гром. Чувствую, как ил под ногами растворяется, и я погружаюсь глубже. Сдвигаюсь чуть влево, нахожу твердый участок дна, но и он тает под ногами.