В конце концов, один человек другому ничего не должен. Не должен требовать, не может, не имеет права. Человек может рассчитывать только на себя самого. Я должна быть готова ко всему, чтобы потом не потеряться.
ГОЛОС ЕГОРА: Что значит любить? У нас модно считать, что это нечто такое, что не поддается определению. Есть нормальное такое прагматическое определение: любовь — это когда человек является для тебя не средством, а целью. Чисто философское определение. Я могу любить только конкретного человека со всеми его тараканами, маракасами и абрикосами. Любить человечество я никак не могу…
Ноябрь 1986
Егор у мамы
МАМА: Ты бы приезжал почаще.
ЕГОР: Да я бы приезжал почаще, если бы у меня было для этого время. А то загон такой, что ой-ой-ой. Я ни разу в этом году не был на Балтыме. Это смехота!
МАМА: На Таватуе.
ЕГОР: На Таватуе — другое дело. Я говорю — на Балтыме.
МАМА: А как там с Настей?
ЕГОР: Нормально. Работаем. Вот новый альбом должен записать, осенью. Нормально.
МАМА: Ну, а все-таки, как там?..
ЕГОР: Где «там»?
МАМА: На квартире.
ЕГОР: А тебе какая разница-то?!
МАМА: Все-таки интересно матери.
ЕГОР: Неинтересно. Живу и живу. Зашитый, заштопанный, постиранный. Этого достаточно.
МАМА: Игорь, надежней матери было бы, когда ты там не один. А то мать ложится и думает…
ГОЛОС ЕГОРА: До провала своего в Ленинграде я был ребенком. Огромная была, конечно, травма. И вот с этих времен я стал считать себя человеком взрослым. Я отвечаю за свои поступки. Не только за свои, но и за поступки других людей, которые связаны со мной. Да, я взрослый человек.
МАМА: Машину купи.
ЕГОР: Машина — значит, гараж…
МАМА: И жениться надо…
ЕГОР: Жениться — осуждаем.
МАМА: Сколько лет тебе, старичок уже…
ЕГОР: Ну и что?
МАМА: В старости кружку воды некому будет подать…
ЕГОР: Артисты живут долго.
МАМА: Неправда. У всех вон бегают дети, а у тебя…
ЕГОР: Обидно, конечно. Но пока, при такой жизни, лучше не иметь, потому что это будет дурдом тогда совсем. На мне же еще университет. Я ж пока не защитился до сих пор. Обождем.
Настя с котенком
НАСТЯ: Я не разделяю такие понятия: взрослый и невзрослый. Это не показатель вовсе. Мне кажется, что некоторые детские черты пронесешь дальше с собой, а многие теряются. Я не знаю, не знаю…
Егор говорит, что я живу только сегодняшним днем, как крайняя форма инфантилизма. Он считает, что вот дети прожили день, заснули, слава богу. Проснулись, опять дети живут. Вот я так же. По-другому я не хочу. Потому что каждый день — он очень ценный. И что жизнь какая-то будет впереди, особенная, яркая — этого не будет.