– Сей момент, миледи, – снова поклонился Бран. – Инструмент-то мой наготове.
Мэри и Сесилия изобразили недоумение.
– Я зарыла документы, а сейчас должна их откопать – они обеспечат будущее моему сыну, – объяснила Джейн. – Анна здесь?
– Я не посмела подвергать опасности жизнь твоей малютки, ведь солдаты могли явиться в любой момент. Анна сейчас в Траквере, с нетерпением ждет свою матушку.
Уинифред прижала руку к груди, облегченно вздохнула.
– Мы с Браном быстро управимся. Сесилия, укладывай вещи. Не бери лишнего, только самое необходимое. Мы немедленно отбываем в Пиблс.
Джейн претило повторять зимнее путешествие в Пертшир, а оттуда на юг, но на сей раз ее ждал европейский порт. Однако слова, сорвавшиеся с губ Уинифред, принадлежали только Уинифред, и Джейн положилась на «хозяйку». Впервые с тех пор, как она очнулась в Шотландии, решение от нее не зависело.
Мэри протянула ей письмо.
– Вот, адресовано тебе, дорогая Уинифред. А от кого – неизвестно.
Джейн взяла письмо, сунула в карман, стала снова подгонять Мэри и Сесилию:
– Поторапливайтесь! Мы отправимся в путь сразу, как только я вернусь из сада. Сесилия, душенька, будь добра, поищи мои фиалковые духи. Не упомню, куда я сунула флакон.
И она вместе с Браном пошла в сад. Теперь ее движениями руководила Уинифред; она же думала и решала. Это было странное ощущение – Джейн даже себе не смогла бы его объяснить. До сих пор она управляла «хозяйкой», но во время путешествия обратно на север ей стало казаться, что ее выдавливают из тела Уинифред.
Джейн помалкивала – с того дня, как открылась беременность, ее терзало чувство вины. Что бы ни происходило в теле Уинифред, Джейн знала: «хозяйка» в прямом смысле изгоняет ее. Теперь она носит дитя, стремится воссоединиться с мужем – лишний «багаж» ей без надобности.
Джейн это понимала. Но не представляла, как вырваться окончательно, освободить Уинифред и самой вернуться к прежней жизни.
Бран между тем что-то говорил. Джейн уловила обрывок фразы.
– «Мое королевство – Германия». Так король выразился, по слухам.
Джейн стряхнула лишние мысли.
– Да, похоже, он не склонен считать Англию своим домом.
– Значит, надо было в Германии сидеть! Я так кумекаю, миледи.
Джейн рассмеялась.
– Ты прав, Бран. А то вон сколько из-за него проблем.
Джейн решила, Бран толкует об отъезде короля.
– Сказывают, он казнил якобитов, миледи. А бедняги-то надеялись, что смилуется. Не зря же испокон веков узник, бывало, явит прошенье пред королевские очи – и, глядишь, король его прощает.
– На сей раз не получилось.
– То-то и оно, – закивал Бран. – А еще сказывал один путник, будто англиканского священника повесили да еще и четвертовали за то, что в мятеже участвовал. А он, болезный, такую речь перед казнью произнес, что к нему больше сердец обратилось, чем если б он пытками стращал.