Она стала вспоминать тоскливое Рождество в Уэльсе, приглушенные разговоры, подавленное настроение. Готовила ли мама индейку? Вроде нет. Джейн не могла вспомнить – да и не пыталась. Нет, индейку не запекали – запекали окорок. Потому что он был куплен – не пропадать же продукту. Впрочем, не стоит заново переживать эти тяжелые двое суток. Джейн проспала почти весь День подарков, не спускалась в гостиную, чтобы поздороваться с визитерами, являвшимися выразить соболезнования и разделить с Грейнджерами их печаль.
Джейн чувствовала себя разбитой. Хотелось буркнуть матери: «Отстань, дай поспать»; с другой стороны, мама никогда не называла Джейн «мисс Грейнджер». Пришлось снять темную маску. Только тут Джейн поняла: ее будит Перл. Нужно вернуть кресло в вертикальное положение, сложить пледы и подушки, так как «Боинг» сейчас пойдет на посадку в Сингапуре. Джейн повиновалась. Она проспала около пятнадцати часов – в то время как Уилл по-прежнему находился между жизнью и смертью.
Пассажиры вставали, забирали вещи, спешили прочь; Джейн только зевала. Стюардессы вежливо улыбались. Перл ушла – от Сингапура полетит другая команда. Джейн было неловко, что вокруг нее хлопочет уборщица в синем комбинезоне, с пылесосом за спиной. Она встала, размялась, поправила одежду и волосы, надела туфли. Хотелось почистить зубы, но Джейн знала: это можно сделать лишь когда «Боинг» снова будет в воздухе. Вернулась пара прежних пассажиров, но вскоре салон заполнили новые люди. Рядом с Джейн уселся мужчина в костюме. К счастью, он не выказывал желания поговорить «за жизнь» – только кивнул и сразу углубился в книгу. Вот и отлично, думала Джейн. У нее тоже была с собой книга.
Последняя часть пути прошла незаметно – Джейн следила за судьбой некоего Джейсона Борна, каковая судьба была щедра на превратности разного рода, включая амнезию. Наконец внизу мелькнул ослепительно-белый Сидней, и Джейн задалась вопросом: а не потеряет ли Уилл память, когда очнется? Она не решилась, даже мысленно, добавить: если вообще очнется.
Солнечные блики испещряли океанскую гладь, как в зеркалах, отражались в окнах небоскребов. Джейн и не знала, что Сидней – такой ослепительный, такой современный город. После мрачного во всех отношениях Лондона Сидней казался сюрреалистичным; вдобавок от него так и веяло свежестью.
Перед Джейн ярче забрезжила надежда, и сердце забилось чуть сильнее, когда шасси коснулись посадочной полосы. Было знойное утро двадцать восьмого декабря. Ах, какая жалость, что Новый год Уилл встретит прикованным к постели. Быть может, прежде, чем наступит первое января, Джейн удастся вписать его имя в особую книгу, что хранится на вершине Айерс-Рок. Быть может, ей удастся воззвать ко всем – к духам древних аборигенов, к земному магнетизму и к астральным силам; быть может, удастся вернуться со своим суженым на тропу, от века им двоим уготованную.