Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях (Юрченко) - страница 147

В 1330 г. византийский двор был встревожен астрологическим прогнозом, согласно которому грядет столкновение ветров, разрушение городов и возвышение гор. Предсказание гласило, что от движения ветра истлеют человеческие тела. Ученый муж Никифор Григора, занимавшийся астрономией, снизошел по просьбе друзей к оценке вероятности исполнения прогноза, который казался ему совершенной глупостью, достойной лишь иронической насмешки.

«От итальянцев и обитателей Колхиды, составляющих отрасль персов, были присланы в Византию письма, в которых с величайшей гордостью и напыщенностью делались ребяческие и глупые предсказания, с какими обращаются флейтщицы и танцовщицы в публичных домах к своим любезным, — сообщает Никифор Григора. — Нет нужды говорить, что дело крайне безрассудное — убеждать в чем-либо людей пустых и надменных и обращать внимание на все, что ни родится в их ветреных головах. Обличить и опровергнуть таких-то людей убеждали меня многие из моих друзей, не знаю, с целью ли испытать меня, как делали состязатели на олимпийских бегах (они предварительно в разных местах выезжали беговых лошадей), или с целью извлечь отсюда для себя какое-либо удовольствие». Об удовольствиях ли речь? С какой целью прогноз был передан в руки ученому? Вопрос не праздный, поскольку мы знаем, что предсказание о смертоносном ветре исполнилось.

Астрологический прогноз опирается на интуицию. Предчувствия астролога оформляются в категориях магической картины мира, и, как правило, такой прогноз затрагивает сферы, недоступные ученому знанию. По словам историка Алена де Либера, «в непреходящей практике астрологии есть нечто необъяснимое и чарующее. В ней можно видеть симптом бессилия науки, ее неспособности создать особую “научную культуру”, в ней можно разглядеть и непреоборимую потребность в вере»^>{121}. Те, кто доверял прогнозу, хотели проверить его разными способами, потому и вручили его человеку, имевшему репутацию ученого.

Вот что ответил Никифор Григора своему адресату: «Я чрезвычайно удивляюсь, любезный друг, каким образом меня, своего друга, ты побуждаешь заняться такими пустыми вещами и употребить язык на изобличение таких очевидных нелепостей, — и тех, которые часто вырываются из западных бездн, подобно потокам лавы, вырывающейся из кратеров Ифеста, и тех, которые во множестве, подобно густому снегу, сыплются с горной страны. Да, друг, мы оскорбили бы и самих себя, и вместе науку, если бы занялись такими вещами. Заниматься добровольно развращенными нравами и речами — значит быть недалеко от порока и от опасности попасть б сеть заслуженного порицания; а каково пятно, таков же и позор, от которого избави Бог. Разве не превышает Кавказа невежество тех, из которых одни, именно обитатели нижних стран, привыкли отливать речи, далеко не согласные с истиной, а другие (это обитатели верхних стран) издают какие-то бессмысленные и ребяческие звуки и говорят, будто свое знание получили они по наследству от персов и халдеев? Если вся ученость халдеев и персов ограничивается лишь знанием того, что небо представляет в воздушной сфере прекрасное и стройное течение звезд и с началом весны дает доход государственным писцам, а с окончанием лета приносит болезни старикам; то что и говорить — всякий желающий может смеяться над наукой и унижать ее: и тот, кто правит лошадьми, и тот, кто играет на сцене. Мне странно и удивительно, как эти люди не предсказывают еще, что дубы принесут множество желудей, или что терновник оцарапает руку, если его коснуться, или что куница, родив детеныша, будет матерью рожденного, или что летом будет жарко, а зимой холодно и тому подобных вещей, быть может неизвестных для животных, но совершенно очевидных для всех людей. Но чтобы ни тебе не наскучить, ни достоинство науки не унизить, вдавшись в такие крайности, пойдем средним путем и обличим лишь отчасти этих полуденных ветрогонов (их лучше бы назвать земными планетами, которые много заблуждения внесли с собой в воздушную область) Стоит лишь взять за конец, чтобы распустить, точно Пенелопину ткань, все, что наплетено ими. Они предсказывают движение ветров, от которого будто бы истлеют тела человеческие. А я желал бы знать, как произойдет это тление. Если бы ветер был больше, чем простое движение и рассечение воздуха, то эти слова, может быть, и имели бы какой-нибудь смысл. Вещества посторонние проникают воздух или входя в него, — таковы камень, железо и все, что тверже воздуха, — или же смешиваясь с ним, — таковы вещества, разливающиеся и совершенно однородные с воздухом, как-то: запахи, цветы и молнии. Поэтому, если бы и ветер, будучи отличен от воздуха, действовал каким-либо из этих способов, — или рассекая воздух и заступая его место, или смешиваясь с ним, — тогда все живое мгновенно подвергалось бы тлению. Но мы видим, напротив, что воздух всегда сохраняет благорастворенность. А ветер есть не что иное, как усиленное движение и разлитие воздуха, который всегда в обилии стремится на нас отовсюду, но которым каждый из нас пользуется лишь столько, сколько нужно, как бы ни было много его вокруг нас. Быть может, и это еще нужно предсказывать, но в таком случае я не знаю уже, что и сказать. Они говорят еще, что от движения всех вместе ветров сдвинутся со своих мест и разрушатся деревья, горы и города. Но как и куда все это сдвинется со своих мест, когда, по их же словам, ветра окружат все вещи с диаметрально противоположных концов? Если от сильного и порывистого движения одного ветра разрушится дом или покачнется в другую сторону дерево, то в этом еще ничего не будет нового и выходящего из круга вещей обыкновенных. Но как скоро станут дуть многие ветра разом с противоположных концов, то уже не разрушат ничего: действие одного будет тогда умеряться и уничтожаться противодействием другого и, при равносильном взаимодействии их, все, что подвергнется их напору, будет стоять неподвижно. Притом, чтобы ветры дули все вместе с диаметрально противоположных концов, такого свойства ни Аристотель не приписывает им, ни долгий опыт не подтверждает. Но вот еще, чего я едва было не опустил: такое столкновение ветров, говорят они, произойдет от стечения под одним знаком зодиака Крона и Арея