Книга катастроф. Чудеса мира в восточных космографиях (Юрченко) - страница 15

По своему мироощущению и жизненному опыту капитаны морских судов, совершавшие рискованные плавания в Сомали, Индию и Китай, были полной противоположностью Абу-л-Фазлу Бейхаки, который никогда не приближался к границам неизведанного мира. Именно в среде арабских капитанов пользовались популярностью рассказы о рыбе-острове[2], птице рухх, охотящейся на слонов[3], и других чудесах.

Знаменитый средневековый суфий Абу Хамид ал-Газали дает ключ к пониманию чудес мироздания. «Знай, что мир состоит из двух миров — духовного и телесного, или, если тебе угодно мира чувств и мира разума, или, если тебе угодно, мира верхнего и мира нижнего. Все это близко друг к другу, и разница в них заключается только в описании. Когда ты описываешь их с точки зрения их сущности, то ты называешь их духовным и телесным мирами, когда ты описываешь их с точки “глаза”, который постигает их, ты называешь их миром чувств и миром разума, а если с точки зрения их отношения друг к другу — миром высшим и низшим. Ты можешь также называть один из этих миров миром владычества и свидетельства, а другой — миром скрытого и Горним Царством» (ал-Газали. Ниша света. II).

В нашем исследовании мы займемся чудесами, проявленными в мире свидетельств, имеющими на первый взгляд земную природу, однако наделенными высшим духовным смыслом, таящимся в мире скрытого.

Катастроф не существует. Падение тунгусского «метеорита» не воспринимается как катастрофа, поскольку взрыв произошел в безлюдной местности. Об этом явлении нет ни строчки ни в одном учебнике по истории. В культуре заложен механизм разрушений, так что в природных эксцессах она ищет лишь оправдание.

Землетрясения, смерчи, наводнения, резкие перепады температур, нашествия грызунов или саранчи, упоминаемые в исторических хрониках Средиземноморья как проявления гнева Божьего или как знаки Судьбы, если и представляют хоть какой-то интерес для исследования, то только для выяснения механизма забывания пережитых ужасов. Ни тем ни другим мы заниматься не будем. Средневековые фиксации природных катаклизмов крайне субъективны и ненадежны.

Природе нет дела до Культуры. В категориях античных философов эта мысль звучит так: богам нет дела до людских забот. Узнавать знаки божественной воли или астральной неизбежности в непрерывном напоре событий — это функции мифологического сознания. Астролог и философ занимают противоположные полюса в античном универсуме. Напротив, средневековые теологи полагали, что Бог вмешивается в ход земных событий. Допущение о случайности и бессмысленности засух или пандемий казалось невыносимым. Тотальный контроль со стороны иудеохристианского Бога доводил ужас истории до предела. Средневековые перечни катастроф есть пролог к книге Страшного суда. Строить на этих материалах теорию климата занятие совершенно безнадежное.