Поэтому их повелителей называют ханами, так как в их обязанности входит управление народом путем предсказаний»
(Itinerarium. XVII. 10).
Вильгельм де Рубрук пишет о главе прорицателей, под чьей охраной находились повозки с идолами в ставке монгольского хана Мунке. В обязанности прорицателей входило двигаться во время перекочевок впереди двора того или иного Чингизида: «Группа этих лиц включает моалов или же тартар. И сверх всего прочего, они верят лишь в единого Бога, однако делают из войлока фигуры умерших своих, облачают их в самые дорогие одеяния и помещают их на одну или две повозки. И к этим повозкам никто не осмеливается прикоснуться. И находятся они под охраной прорицателей, которые являются их священнослужителями, о которых я вам в дальнейшем расскажу. Эти прорицатели всегда находятся перед двором самого Мангу и других богатых; бедные же не имеют их, если только они не из рода Чингиса. И в походе словно колесница, запряженная парой, они следуют впереди, как столп света пред сынами Израиля, и именно они выбирают место, где разбить лагерь и первыми ставят дома свои и после них весь двор» (Itinerarium. XXV. 9–10).
При хане Хулагу в Иране обязанности толкователей знамений выполняли буддийские жрецы. По свидетельству армянского священнослужителя Вардана Аревелци, «тоинами[23]» назывались жрецы, которым он верил и по указаниям которых он шел или не шел на войну. Они уверили его, что он долго пробудет в этом теле; а когда состарится, то облечется в другое тело. Они заставили его построить кумирню для этих изображений, и он ходил туда молиться; а они гадали ему, что только хотели…. Эти жрецы, искушенные в обмане и гаданиях, умели заставить говорить войлочные изображения и лошадей» (Вардан Аревелци, с. 22–23). О том, что буддисты из Кашмира умеют заставить говорить своих идолов, известно и Марко Поло, однако смысл этой практики неясен: «В Кесимюре народ также идолопоклонники, говорит особым языком. Просто удивительно, сколько дьявольских заговоров они знают: идолов своих заставляют говорить, погоду меняют заговорами, великую темь напускают» (Марко Поло, с. 75).
В империи конкурировали прорицатели различных сект и вероисповеданий. При дворе Менгу-хана сталкивались интересы буддистов и мусульман. Джувайни не без иронии замечает: «Среди членов ордена аскетов-идолопоклонников (которые на их собственном языке называются тойин) существует поверье, что до того, как в тех краях обосновались мусульмане и зазвучали такбир и игамат (да утвердит и сохраняет их вечно Всевышний), идолы с ними разговаривали — “Ведь шайтаны внушают своим сторонникам (чтобы они препирались с вами)”, — но из-за прихода мусульман они разгневались и замолчали — “Аллах наложил печать на их уста”»