В этот момент «семнадцатый» влетел левым передним колесом в борозду, и его знатно тряхнуло. Павликов основательно приложился затылком к броне, о чем не замедлил сообщить механику-водителю Тихонову. Если перевести его экспрессивную тираду, насыщенную образными сравнениями и эмоциональными гиперболами на литературный язык, то получилось бы примерно следующее: «Товарищ Тихонов! Неужели вам, человеку обученному водить танк и автомобиль, непонятно, что так управлять вверенной вам машиной, да еще и подвергать опасности здоровье ваших товарищей и командира просто недопустимо?» Впрочем, Павликов еще сообщил некоторые подробности о личной жизни механика-водителя, пристрастиях самого броневика, а также множество различных фактов и замечаний, безусловно интересных, но не имеющих непосредственного касательства к обстоятельствам данного прискорбного происшествия. Первым результатом всего этого стало то, что прикусивший язык Гимадеев, невзирая на боль ржал точно конь, шипя при этом: «Во, Антоха дает! Во, дает!» Но это был только первый результат. Вторым же то, что в момент резкого крена ни Павликов, ни Гимадеев не прекращали стрельбы, а потому мгновенное изменение прицела привело к нескольким попаданиям крупнокалиберных пуль и осколочных гранат в зарядный ящик третьего орудия противотанковой батареи полка конных стрелков. Который не замедлил взорваться, разнося в кровавую кашу весь личный состав батареи.
— Записать: цель приведена к молчанию! — скомандовал Павликов.
Он прекрасно понимал, что никто ничего не станет записывать, но вбитые за три года армейской службы рефлексы брали свое. И Антон тут же продолжил команду:
— Цель — батарея слева. Лимб — двадцать, полный вперед!
Для верности он двинул сапогом в сидение Тихонова. Тот оскалился и резко развернул штурвал.
Перед генералом бригады Гжмотом-Скотницким пестрели плетни огородов и задние стенки беленых мазанок Червоных хаток. Мирно колыхались несколько голых верб. Ни одного красного жолнежа не было видно. Генерал потянул из ножен саблю:
— Вперед! В атаку! В память маршалка Юзека [13] — вперед!
Поморские уланы ответили дружным радостным ревом и, горяча коней, бросились вперед. Вместе с ними к деревне рванулись танкетки TKS и несколько броневиков с несуразно высокими корпусами.
Гжмот-Скотницкий с огромным удовольствием взирал на наступавшие войска. В мозгу его уже рисовались картины падающих под сабельными ударами краснопузых жидо-большевиков, запаленные с двух концов Червоные хатки и свободная дорога на Житомир. Вот сейчас, вот уже сейчас…