Извинением Мариничевой могло служить лишь то, что этой осенью она впервые в жизни оказалась брошенной любимым человеком, который до этого ради нее ушел из семьи. Опухшая от слез, трясущаяся, жалкая, Ольга две недели безвыходно просидела в своей однокомнатной квартире в Химках – «снятой для счастья», как она, всхлипывая, повторяла, – и вся их компания по очереди ездила ее навещать, как тяжелобольную, доставляя ей кое-какие продукты и быстро кончавшиеся сигареты. А потом она как-то упросила одного из своих припозднившихся юных посетителей не уезжать – и случилось то, что должно было случиться. Узнав об этом на следующий день, Фурман испытал одновременно гнев, легкую постыдную зависть и смешливую радость оттого, что «пуля просвистела совсем рядом» – ведь и он несколько раз поздними вечерами покидал Ольгу с острым чувством вины… Но нежелание оказаться в ситуации, где все предопределено, побеждало. Впрочем, сам «пострадавший» совершенно не чувствовал себя жертвой, даже наоборот, поначалу наивно раздулся от новых впечатлений и собственной значимости. А Ольга, оправдываясь, говорила Фурману, что в тот момент ей было очень важно быть с кем-то, все равно с кем, – «элементарно, чтобы не наложить на себя руки». Естественно, ее новый роман протянул очень недолго, и, когда Мариничева, «вернувшись в свое рабочее состояние», приняла решение его завершить, все это только одобрили. Обиженного мальчишку сперва добродушно пожалели, потом, когда он стал слишком уж зарываться в своей «морально-нравственной критике» в адрес Ольги, мягко пристыдили, и жизнь пошла дальше.
В начале декабря Фурмана наконец удалось пристроить на должность художника-оформителя в небольшую районную библиотеку, где работала методистом бывшая однокурсница Мариничевой. Для Фурмана она была легендарным персонажем из рассказов Ольги об их с Наппу бурной студенческой юности, и возможность наладить дружеское общение с этим заведомо почти родным человеком скрашивала все неприятные обстоятельства, связанные с поступлением на службу.
Библиотека, носившая имя Сергея Есенина, находилась на противоположном конце города – дорога в одну сторону занимала у Фурмана час с четвертью.
Директор, пожилая интеллигентная женщина с живы ми и цепкими карими глазами, была, как заранее предупредили Фурмана, очень больна и в последнее время редко появлялась на работе. Проведя с Фурманом короткую ознакомительную беседу, она вскоре плохо себя почувствовала, и ее пришлось отправить домой на такси. Впрочем, особой нужды в постоянном присутствии начальства не было: в большей части библиотечных помещений уже полгода шел вялый капитальный ремонт, основные фонды были законсервированы, читальный зал не работал, и поток посетителей сократился в несколько раз. Повседневное руководство коллективом осуществляла заместитель директора – низкорослая очкастая тетечка с властными манерами школьного завуча.