Меня никто не слышит, конечно, Глеб все предусмотрел — отвез куда-то, где меня не найдут, даже если захотят найти.
Я кричу и кричу, громко, протяжно, в надежде, что хоть кто-то услышит меня. Ответом мне становятся тишина и эхо, которое, кажется, просто пытается меня передразнивать.
У меня нет сил кричать — сорвала горло, — но все равно продолжаю сипеть, как беглый каторжник.
Снова засыпаю, а когда прихожу в себя, понимаю, что у меня начинается кашель. Еще немного, холод окончательно проберется в мои легкие, и я просто умру от воспаления — замечательная перспектива.
Вновь начинаю исследовать свою камеру и натыкаюсь на единственный предмет, который оставил для меня заботливый Глеб, — нож. Этим кухонным ножом, который я так часто видела в его руках, я не смогу себе помочь. Тонкая задумка Глеба ясна: когда мне станет совсем плохо в этом темном месте, я выберу самый верный способ избавить себя от мучений, но я не такая слабая, как ему всегда казалось.
— Не дождешься, — кричу я и отбрасываю нож в сторону.
Злость вспыхивает в моем сознании с новой силой, и я начинаю звать на помощь в два раза громче.
Не знаю, сколько прошло времени, но силы мои на исходе, я задыхаюсь от мучающего меня кашля, не могу согреться, мне страшно и одиноко. Лежу с открытыми глазами, смотря в темную пустоту, и прошу небо смилостивиться надо мной.
Я закрываю глаза.
Один, два, три… десять, двадцать… я считаю числа в надежде заснуть. Что-то прерывает меня, какой-то звук заставляет замолчать. Прислушиваюсь. Мне кажется, что это вой сирен.
Я группируюсь и начинаю ползти в сторону люка, боюсь упустить этот визгливый звук и вновь остаться в мрачной тишине подземелья.
Я кричу, вновь и вновь мой голос эхом проходит под сводами погреба. Ответа опять нет. Даже если это и не была слуховая галлюцинация, то меня вряд ли кто-то услышит. Глеб был прав, жизнь — совершенно бессмысленная вещь, если человеческая жизнь в ней ничего не стоит. Затихаю, ложась спиной на пол, и смотрю туда, где находится спасительная дверь.
Один, два, три…
Один, два, три… Но это считаю не я.
Один, два, три… Шепотом вторю я таинственному счету.
Мне тяжело, не могу больше помогать считать, глаза закрываются сами собой. Еще немного… Но в последний момент меня сверху обдувает холодный ветер, я широко открываю глаза и вижу там, наверху, квадрат темного неба с множеством звезд. Мне в глаза ударяет луч от фонарика, и я слышу приглушенный мужской голос:
— Ребята, скорее, тут женщина!
Закрываю глаза. Я выжила.