Показалось, или, действительно, эта часть гранитной скалы чуть-чуть покачивалась? Томас лёг на живот, распластавшись на каменной поверхности всем телом и вытянув руки и ноги в стороны, закрыл глаза, задержал дыхание и прислушался к ощущениям. Определённо, чувствовалась некая вибрация, та, что сродни слабенькой морской качке.
«Оказывается, я и по морю плавал!», — подумалось. — «Ну, да! Мы же с мамой часто ездили на побережье Средиземного моря. И в Словению, и в Хорватию…. Море, это очень и очень красиво! Вода в нём тёплая, нежно-голубая, чуть солоноватая…».
Он выполз на вершину скалы, заглянул вниз. Зелёный Дракон был точно под ним, в тридцати пяти метрах. Массивная голова мирно покоилась на передних лапах, слышалось тоненькое равномерное сопение.
— Спи моя крошка, усни, — почти беззвучно усмехнулся Томас. — Рыбки уснули в пруду…. Не в рифму, конечно, зато складно. В том смысле складно, что у меня родился гениальный план…
Перебравшись обратно через метровую чёрную полосу, он присел на полукруглый валун, достал из кисета загодя набитую трубку и кресало, выбил искру, прикурил и, беззаботно пуская в ночное небо табачные кольца, ещё раз прокрутил в уме детали предстоящёй операции. Рискованно всё это было, честно говоря…. Да вот, других вариантов как-то не просматривалось…. Варианты не просматривались, а время поджимало…
Томас спустился по трещине — в полной темноте — метра на два с половиной и только после этого зажёг факел, держа его подальше от глаз. Почему он не запалил факел заранее, находясь на земной поверхности? Потому, что опасался «глазастых» и внимательных «эльфийских воробьёв», наверняка, висящих где-то в ночном небе: одно дело — искры от кресала и крохотный огонёк курительной трубки, и, совсем другое — яркое пламя на искусно переплетённых сосновых корнях…
Трещина змеилась вниз, постепенно сужаясь. Проползя по ней метров двенадцать, он решил, что этого вполне достаточно: во-первых, можно было пошло застрять, а, во-вторых, длина верёвки составляла всего-то метров тридцать с небольшим. Правда, была ещё вторая верёвочная бухта, оставленная Айной, но на неё у Томаса были другие виды.
Он отложил горящий факел в сторону, достал из правого кармана камзола корпус гранаты, из левого — запал, бережно и аккуратно совместил их в единое целое. Повозившись немного, надёжно закрепил гранату между скальными наростами, привязал к её кольцу конец верёвки, сверху положил плоский тяжёлый камень.
Наступил самый ответственный момент. Момент — чего? Мероприятия, операции, приключения, эскапады? Пожалуй, что и нет…. Самый ответственный момент его жизни, от которого зависело всё: будущее, возможное счастье, собственно, сама жизнь…. Необходимо было выбраться наверх. Причём, так выбраться, чтобы случайно и преждевременно не выдернуть чеку из тела гранаты…