В Риме они поехали повидаться с одним Саши-ным коллегой, тоже владельцем галереи, с кото-рым Саша имела опыт совместного бизнеса. Это был пожилой человек семидесяти лет, чьи представления об искусстве Саша очень уважала. А Лайам оказался не на высоте. В кабинете у Сашиного коллеги он вел себя как скучающий школьник. Он зевал, качал ногой, пинал стол, пока Саша не сделала ему замечания вполголоса. Чем привела его в такое негодование, что Лайам пулей вылетел из кабинета. Сашин коллега не подал виду и лишь повел бровью. А в результате Саше пришлось отказаться от обеда в его компании.
После этого у них произошел бурный спор по поводу случившегося. Кроме этого случая, ничто не омрачило их поездки. Ночью, после секса, Лайам перед ней извинился. Он сказал, что на него навалилась тоска и усталость, а к тому же ему не понравилось, как итальянец на нее смотрел, и взыграла ревность. Это признание Сашу растрогало, но убедить итальянца, что она привозила с собой интеллигентного и благовоспитанного взрослого человека и талантливого художника, было уже невозможно. Еще один тревожный звонок, не предвещавший ничего хорошего. Таких встреч в ее жизни множество, а Лайам был к ним просто не подготовлен. Если ему делалось скучно или он чувствовал, что с ним не считаются, он почти всякий раз начинал вести себя как капризный ребенок. Порой трудно было поверить, что этому человеку уже сорок лет. Скорее – ровно вполовину меньше. Да Лайам и выглядел очень молодо, что составляло немалую часть его обаяния и одновременно являлось угрозой их с Сашей отношениям. И все же поездка в Италию принесла им много счастливых впечатлений.
За время путешествия Саша несколько раз звонила детям. У обоих имелся план ее поездки, но они редко звонили ей сами. Обычно звонила Саша, тем более что она часто отключала мобильный и с ней труднее было связаться. В отелях они с Лайамом регистрировались под своими именами – Лайам Эллисон и Саша Бордман, что, по мнению Лайама, звучало как название адвокатской конторы – «Эллисон и Бордман» – или компании по налоговому консалтингу. А иногда по ошибке их записывали как одного человека – Эллисона Бордмана, но они не возражали. Татьяну это однажды позабавило. Она позвонила матери во Флоренцию и попросила соединить с Сашей Бордман, а в ответ услышала, что у них есть только Эллисон Бордман, то есть, наверное, как раз тот человек, который нужен, только имя почему-то другое. Татьяну это ни на какие догадки не натолкнуло. Вот если бы позвонил Ксавье, он бы наверняка что-то заподозрил. Но Татьяна никак не ассоциировала мать с Лайамом. Так что ей и в голову не пришло, что Лайам путешествует вместе с матерью. Саша вместе с дочерью посмеялась над ошибкой телефонистки, которые случаются даже в хороших оте-лях.