Две следующие недели Лайам звонил постоянно. Приближалось Рождество. Но для близких Лайама праздник отошел на задний план, они продолжали почти безотлучно находиться в больнице. Прогнозы врачей были многообещающими. Но напряжение не спадало. Лайам так извелся, что в нем появилась раздражительность, да и звонить он стал реже, поскольку теперь сидел с дочкой поочередно с Бет, по восемь часов кряду. В свободное время ложился прикорнуть на койке в коридоре, а уж потом звонил Саше. Та понимала, в каком он находится напряжении. По крайней мере, изо всех сил старалась понять. Она тоже измучилась, хоть и переживала на расстоянии и могла лишь представить себе, как тяжело им всем денно и нощно дежурить в больнице у постели беспомощного ребенка. Лайам говорил, что девочка очень страдает и у него сердце разрывается на нее смотреть. Для всех это был кошмар. У Саши при каждом разговоре с Лайамом ныло сердце. Он обещал приехать в Нью-Йорк при первой возможности. Но пока было неясно, когда такая возможность представится, а сама Саша не спрашивала. Она хотела облегчить ему жизнь, а не усугублять его проблемы.
За два дня до Рождества врачи преподнесли маленькой Шарлотте и ее родным лучший в их жизни подарок. Они сказали, что потребуется очень много времени, но девочка, скорее всего, встанет на ноги. Быть может, ей потребуются костыли или трость, но главное, что она будет на своих ногах. Позвоночник сохранил основные функции, хотя без последствий такая травма пройти не может. Предстоит много и долго трудиться, но это все же лучше, чем неподвижность, чего все опасались. Не меньше трех месяцев ей еще предстояло пролежать в больнице. Ей надо мужественно перенести все предстоящие операции, но медики были настроены оптимистично. В тот же день ее исключили из группы риска. Когда Лайам сообщил об этом Саше, та расплакалась. Беда есть беда, но все же всем стало немного легче, ведь они уже полмесяца жили в постоянном напряжении.
– Я хочу приехать тебя повидать, – сказал он. Голос у него был измученный.
– Давай лучше я приеду. Я не хочу, чтобы ты ехал в таком состоянии.
– Я в отличном состоянии, – возразил он, но Сашу не убедил. Уже две с лишним недели Лайам падал с ног от усталости. Подумать было страшно, как он поведет машину. Но он настоял на том, что сам приедет завтра и Рождество все-таки встретит с ней, а потом вернется в Вермонт. Он продолжал дежурить у дочки по очереди с Бет и Бекки, что показалось Саше весьма странным. Но, учитывая обстоятельства, другого выхода не оставалось. С девочкой нужно было находиться постоянно, прибегли к помощи бабушки, деда и будущего отчима. Саша рассказала о несчастье и Татьяне, та ужаснулась и просила передать Лайаму слова сочувствия. Саша передала, он был тронут и попросил поблагодарить девушку. При всей избалованности и своенравном характере сердце у Татьяны было доброе.