– Думаете, не вернется? – посочувствовала Саша.
В нем было столько беззащитности и трепета, что ей захотелось обнять его и сделать так, чтобы все у него было хорошо. Но по опыту работы с другими художниками она знала, что те умеют наломать в своей жизни столько дров, что ситуацию никакими силами не исправить. Судя по рассказу Лайама, отношения с родными ему уже никогда не наладить, нечего и пытаться. Но ее глубоко тронул рассказ о его тяжелом детстве и о жене и детях. Было заметно, что без них ему плохо, а то, что осталось невысказанным, Саша и сама поняла. На вопрос о перспективах возвращения Бет он с грустью посмотрел на Сашу и покачал головой.
– Думаю, нет. – Он не тешил себя иллюзиями. Он уже понял, что Бет вряд ли вернется к нему.
– Может, передумает, когда узнает, что ваши дела пошли в гору? – По какой-то необъяснимой причине Саше искренне хотелось, чтобы жена к нему вернулась, это было бы к его же благу. Тем более теперь, когда, возможно, все изменится к лучшему. И Саша совсем не была убеждена, что это нереально. Лайам был опечален разрывом, но почему-то воспринимал его как свершившийся факт. Они были женаты двадцать лет, и это были трудные годы. Особенно для жены Лайама. Сейчас вид у Лайама был как у человека, совершившего преступление, раскаивающегося в содеянном, но понимающего, что изменить ничего нельзя.
– Проблема была не в этом. Не в деньгах. – Лайам говорил горячо и убежденно.
– А в чем? – отважилась спросить она. – Может быть, она не выдержала нагрузки – работа, дети? Да и вы, как я понимаю, не подарок… А может, ей просто все осточертело?
– Бет уехала, когда узнала, что я переспал с ее сестрой, – проговорил Лайам с тяжелым вздохом.
Саша опешила. Ничего себе – предать женщину, которая двадцать лет вкалывала, чтобы кормить тебя и твоих детей! И это еще мягко сказано! А ведь Ксавье сказал, она милая женщина. Выходит, этот Лайам тот еще тип! Во всяком случае, его признание многое объясняет.
– Как же это вас угораздило? – спросила она тоном строгой воспитательницы.
– Бет с детьми уехала на выходные. А мы напились до чертиков. Когда она вернулась, я ей все рассказал. Я решил, Бекки все равно расскажет. Они же двойняшки.
– Близнецы? – История была драматичная и печальная, Саша переживала вместе с ним. Как и тогда, когда он рассказывал о своем отце и братьях. Она определенно начинала ему симпатизировать, хотя и не была уверена, что он заслуживает этого. Саша твердо решила помочь Лайаму, хотя его предательство по отношению к жене повергло ее в ужас. Но в Лайаме была какая-то детская наивность, непосредственность, хотелось прощать ему все, независимо от того, что он натворил.