У Виктории заныл желудок, хорошее настроение разом куда-то исчезло, стало неуютно и немного страшновато. Страшно заглянуть за спину друиды, страшно увидеть того, кто бесформенной кучей лежит на грубых досках. Она сжала зубы и, стараясь не шуметь, ступила в освещенную факелами камеру.
- Твою мать...
Ворожея подняла на конта лицо.
- Он отрезал ей ступни. Хорошо хоть, прижечь успели. Я затянула кости кожей и зашила, но не знаю...
- Выживет?
- Зачем ей жить? Они рабыня. Калека. Если только в портовый бордель продать, там любят уродок.
- Конт, - выталкивая вместе с хриплым дыханием короткие слова, прошептала несчастная. Молодая и, наверное, когда-то очень красивая, но сейчас ее лицо было сплошным опухшим синяком. - Кир... хозяин... господин... все сделаю... все, что угодно... ползать буду... нужник чистить... только не гоните. Девочка моя! Девочка у вас!
- Какая девочка? - растерялся конт, глядя на несчастную с болью и не желая верить собственным глазам.
- Дочку ее продали работорговцам. Она и побежала догонять, да в Выселях сказали, что ты купил девочку, - пояснила друида глухим голосом.
- Я? - Что-то она сегодня тупит, видать, день был слишком насыщенный.
- Кир Алан, это кто-то из малых, что с нашими пацанами отдали, - раздался из коридора голос Берта.
- Три годочка... беленькая... Аниська, - хрипя слова на выдохе, словно в бреду просила рабыня. - Моя малышка... единственная моя... кровиночка... родненькая... Как же она без меня? Не разлучайте!
- Все будет хорошо, - буркнул конт и пулей выскочил из камеры.
Это невыносимо! Просто невыносимо! Грудь разрывало от боли, от чужой боли, которую она никогда не может забыть.
Конт выбежал на улицу, стал у стены, упершись в неё руками и лбом и замер, тихо матерясь по-русски.
Спустя несколько минут он подозвал к себе Берта, переминающегося в стороне и шмыгающего носом.
- Пусть её разместят в пристройке. Если в тюрьме есть еще рабы, выпусти. Скажи друиде, чтобы присмотрела за ними. И найди ее дочь! Только не тащи ребенка, пока она в таком состоянии. Пусть ее помоют, переоденут, тогда. Чтобы не испугать девочку.
Берт ушел, а Виктория так и стояла у стены, глядя на небо и жадно хватая ртом прохладный воздух. Голова была пуста, но она никак не могла согнать с глаз влажную пелену, в которой плавало избитое молодое женское лицо. Здесь ее и нашел брат Алвис.
- Кир Алан, у меня плохие новости.
- Кто бы сомневался! - попытался иронизировать конт.
- Кирена Литина не причастна к смерти ваших ублюдков, и она не знает, кто сталкивал камень с горы.
- Ты ей веришь?