Шурик, однако, не слишком досаждал Дашке своим вниманием. Сначала она удивлялась, потом успокоилась. У нас такое поведение вызвало уважение — умеет человек с собой справиться, не хочет лишнего унижения. Понемногу Шурик вписался в нашу компанию полностью и стал проводить с нами много времени. Шуриком его прозвала я, и он не обижался. Он вообще не обижался на мои шуточки, весьма успешно их парировал. Мы с ним изощрялись в остроумии, благодаря Шурику я всегда держала себя в полной боевой готовности. К Дашке он относился вполне нормально, тем более что она все реже и реже бывала у нас, ее понемногу закрутила богатая жизнь.
Сейчас я думаю, что, если бы тогда, еще до того, как она познакомилась со Стасом Руденко, влюбилась и безумно захотела за него замуж, я отдалилась бы от нее, прервала всяческие отношения, то многого бы не произошло. Возможно, у Дашки и были бы неприятности, но у нее богатый и влиятельный отец, который ни за что не дал бы единственную дочку в обиду. Случился парадокс: казалось бы, в последнее время мы с Дашкой должны были разойтись, уж слишком разные у нас получались дороги. Но именно сейчас судьбы наши переплелись, и я стала играть такую большую роль в ее жизни…
Воспоминания проносились в голове со скоростью света, я очнулась и осознала себя стоящей в зимнем саду Дашкиного дома, где пахло влажной землей, прелыми листьями и свежей кровью.
Филипп лежал на правом боку, а на его левом виске, обращенном вверх, видна была здоровенная окровавленная ссадина. Точнее, самая настоящая рана.
— Господи! — раздался за моей спиной Дашкин голос. — Только этого не хватало! Что с ним? Он потерял сознание?
— Боюсь, что нет, — проговорила я отчего-то шепотом, — по-моему, все гораздо хуже.
Дело в том, что я увидела глаза Филиппа. Они были открыты. У живого человека таких пустых глаз не бывает.
— Куда уж хуже, — вслед за мной перешла на шепот Дашка, — то есть ты хочешь сказать… что он…
— Да. — Я не смогла произнести вслух роковые слова, но Дашка и так все поняла.
— Как его угораздило? Поскользнулся на мокрой плитке и расшиб голову?
— Нет. — Я для верности покачала головой. — Видишь, у него разбит левый висок. Левый. А упал он правым. Его кто-то ударил…
Тут я увидела, чем его ударили. В полуметре от его головы валялась каменная черепаха, часть той самой статуи, которая украшала фонтан.
Дашка проследила за моим взглядом и тоже увидела черепаху.
— Но… кто? — по-прежнему шепотом произнесла она. — Кто? Ведь здесь никого не было, кроме тебя… кроме тебя!
Она повернула ко мне голову и недоуменно протянула: