— Когда?
— В середине весны, если нам повезет.
— И каковы ваши планы?
Эддис помрачнела еще больше.
— Покинуть часть страны к западу от Сеперхи: прибрежные горы и серебряные рудники. Мы сможем заблокировать проход во внутренние долины. И у нас достаточно зерна, чтобы продержаться всю следующую зиму.
— А потом?
— Будем надеяться, что Сунис с Аттолией причинят друг другу достаточно неприятностей, чтобы уменьшить их интерес к Эддису. Я уже начала просить богов, чтобы их союз не продержался долго, чтобы один из них расторг договор и стал нашим союзником до того, как мы начнем голодать.
— А если они сохранят свой союз?
— Тогда мы сдадимся, Евгенидис, и меня свергнут с трона. Аттолия, вероятно, получит прибрежные горы и серебряные рудники. Сунису достанется долина Гефестии и железные рудники, если он, конечно, не попытается захватить все целиком. В любом случае ты станешь Вором бывшей царицы. Теперь мне надо поговорить с Ксенофонтом. Он ждет меня.
— Да, — сказал Евгенидис. — Поговори с Ксенофонтом.
Он вернулся в спальню и закрыл за собой дверь.
* * *
Той же ночью после целого дня наблюдения за пламенем в очаге Евгенидис вышел из комнаты и побрел по пустынным коридорам дворца. Он размышлял. Рассеянно он шел мимо знакомых тайников: панель, за которой открывался тайный ход в покои царицы; кладовая с крошечным окошком, через которое он мог пробраться к такому же крошечному окну в спальне своего двоюродного брата Принидиаса, незаметная каморка за винтовой лестницей.
Дворец всегда спал в это время ночи, и эти часы принадлежали только ему, поэтому он был весьма удивлен, обнаружив охранника около узкой лестницы, ведущей на крышу. Он заставил себя спокойно продолжать движение по коридору. Не было причин возвращаться только потому, что он заметил стражника. Он поравнялся с дверью, и охранник переступил с ноги на ногу, чтобы закрыть выход своим телом.
— Я собираюсь выйти на крышу, — озадаченно произнес Евгенидис.
— Нет, господин.
— Что значит: «Нет, господин?» — спросил Евгенидис. — Почему нет?
— У меня приказ, господин.
— Что, никому нельзя выходить на крышу?
— Нет, господин.
— «Нет, господин, никому нельзя выходить на крышу», или нет, у тебя другой приказ?
— Нет, у меня другой приказ, господин.
— Ну тогда прекрати называть меня господином и скажи, какой у тебя приказ.
Никто никогда не называл его господином, пока он не украл Дар Хамиатеса, но с тех пор это стало происходить довольно часто. Евгенидису это не нравилось.
— У меня приказ не выпускать вас на крышу, господин.
Вор ошеломленно смотрел на солдата.