Грэм молчал. Гадать было бессмысленно. Он откинулся на подушку и расслабился.
- Жаль, а ты мог бы мне помочь кое в чем. Ну да ладно, - Вергина перешла к главному столу. Там она принялась взвешивать зеленый порошок. Отмерив, нужное количество пересыпала в бутылочку. Залила бесцветной жидкостью и поставила на край.
- Гибор! - резко позвала хозяйка.
Грэм приподнялся и завертел головой в поисках молчаливого свидетеля их беседы. Никого не было видно, но ясно послышалось шарканье, еле слышные стоны и свист дыхания.
Из-под кровати выползло нечто круглое кроваво-красное, похожее на прозрачный мешок с нарубленным мясом. С одной стороны ему помогала костлявая рука. Больше рассмотреть что-либо было невозможно: все шевелилось, двигалось и сливалось в одно месиво. Стоная и кряхтя, он дополз до стола, ловко схватил поставленный старухой флакон и принялся усердно трясти. При этом тело стало раскачиваться, словно студень. Полежав немного возле ног старухи, уродец медленно отполз назад к кровати панголина.
Это, несомненно, был разумный красный головастик. Насколько было известно, такие уродцы не выживают. Они умирают через день-два после формирования, а чаще всего на начальной стадии изменения. Но этот, не смотря на видимые страдания, жил, научился передвигаться и даже помогал старухе.
Гибор подполз ближе и остановился, не прекращая трясти бутылочку. В центре среди свисающих кусков мяса что-то зашевелилось, задрожало, и наружу вывалился глаз, опутанный сетью кровеносных сосудов. Он наполовину втянулся обратно и взглянул прямо на панголина.
От неожиданности Грэм отпрянул, но, собравшись с силами, посмотрел в глубину немигающего глаза – человеческого глаза.
- Ему уже больше года, - не оборачиваясь, сказала Вергина, продолжая возиться со склянками. - Нравится?
- Нет… Но как такое возможно?
- Я ему сказала: если он выживет, то сможет когда-нибудь отомстить мне, – старуха рассмеялась. Панголин молчал.
- Заживляющая мазь на основе слезы творит чудеса, – продолжила Вергина уже серьезно. – Если намазать переродыша, то он выживет, несмотря ни на что.
- Это бесчеловечно…
- Что? – старуха повернулась. - Бесчеловечно!? Бесчеловечно лишать дома, имущества, церковного сана и выгонять из города, только за то, что Бальдор смелее и сильнее духом паршивой овцы – Иакова! Бальдор должен был стать настоятелем храма Подгора, но эта лживая змея обвинила моего мужа в безбожие, в издевательствах над учениками, в обирании прихожан и во всех смертных грехах! Ничего. Мы вернемся в Подгор, и тогда Иаков за все ответит. Я не пожалею заживляющей мази, а затем сдеру с негу шкуру живьем! Он будет долго мучиться – годы! Он ответит за каждый день в этом болоте!