Монах подошел к столу, где нервно суетились охранники. Взял дежурную книгу и стал листать в поисках последней записи. Солдаты притихли и вжались в доспехи, как улитки – переминаясь с ноги на ногу, они следили за движением крючковатых пальцев. Позади Филиппа возвышался сержант. Поставив брови почти вертикально, он сверлил глазами то одного, то другого.
Буй отметил в мыслях, что успел сделать все записи. Кулл только сейчас про них вспомнил и умоляюще глянул на напарника – Буй еле заметно трясся, позвякивая доспехами. Кулл громко закашлялся, скрывая приступы хохота, но тут же замолк, почувствовав на себе яростный взор сержанта.
Тишина. Только шелестели страницы под легкое бренчание металла, и негромко всхлипывал заключенный в пятой камере.
Найдя то, что искал, монах ткнул пальцем в надпись:
- Этого в башню, - он развернулся и, шурша рясой, поплыл к выходу.
Сержант резво опередил Филиппа, придержал дверь и вышел следом. Тут же появились два солдата и направились к ноющему убийце. С ним тоже не церемонились – звуки ударов и ответные стоны разнеслись по коридорам.
В комнате для допросов было душно. Запах крови, мочи, пота и блевотины поселился здесь давно и каждому вошедшему сходу объяснял местные обычаи. Массивный стол и стул намертво вросли в липкий холодный пол. Шершавые влажные стены без признаков окон и низкий потолок довершали гнетущее ощущение безысходности и жгучего желания поскорее покинуть это место.
Солдаты привязали Грэма к спинке стула и если б не веревки, то он уже лежал бы в луже своей или чужой крови, согревая дыханием каменный пол.
Где-то рядом булькала вода, шуршал таракан в углу, шипело масло в лампе – тусклый свет слегка подрагивал. Долгие минуты короткой, предварительной подготовки для беседы, наконец, закончились. Панголин сплюнул, звонко впечатав бордовый сгусток с металлическим вкусом в пол. Поднял голову и впился непонимающим взглядом в заплывшего жиром человека, методично избивающего его последнюю минуту.
Потный волосатый дознаватель вытер окровавленные ручищи о серое в темных пятнах полотенце, мельком глянул на пленника и вышел, не сказав за все время ни слова.
Грэм уронил потяжелевшую голову – струйка крови стекла по губам и крупные капли полетели на пол. Внизу уже образовалась небольшая лужица.
Дверь протяжно скрипнула, заставив пленника вздрогнуть. Распухшее лицо обдала прохладная струя воздуха, и из полумрака коридора в комнату проплыл знакомый монах. Следом, высоко подняв мясистый подбородок, вошел полный человек в белых просторных одеждах. На толстой шее висела золотая цепь с массивным крестом, обильно поросшим драгоценными камнями. Он тут же сел на появившийся под ним резной стул – черной тенью у двери мелькнул монах, искусно читающий мысли и мгновенно выполняющий желания священника.