Мерседес Хиггинс, болтливая, как гречанка, продолжала делиться с Саксон своими воспоминаниями.
— Но все они были ужасно грязные и ленивые. Вот китайцы, как правило, — превосходные слуги. Японцы тоже, если попадутся надежные; хотя китайцы все-таки лучше. Служанки-японки — хорошенькие и веселые, но в любую минуту могут все бросить и уйти от вас. Индусы слабосильны, но очень послушны. Их сагибы и мэмсагибы для них прямо какие-то божества! Я была для них мэмсагиб, потому что я женщина. У меня был однажды повар, русский, — так он всегда плевал в плиту — «на счастье». Очень смешно. Но мы мирились с этим. Таков обычай.
— Вы, наверно, много путешествовали, раз у вас были такие странные слуги? — спросила Саксон, чтобы старуха продолжала свой рассказ.
Мерседес засмеялась и кивнула.
— Но чуднее всего — это черные рабы в Океании: маленькие, курчавые, с костяными украшениями, продетыми через нос. Когда они лодырничали или крали, их привязывали к стволу кокосовой пальмы за оградой и стегали кнутами из кожи носорога. Они были с острова людоедов и охотников за головами и никогда не издали ни одного стона. Этого требовала их гордость. Я помню маленького Виби — ему было всего двенадцать лет, — он прислуживал мне; и когда ему исполосовали всю спину и я плакала над ним, он только смеялся и говорил: «Подожди еще чуточку, и я отрежу голову большому белому хозяину». Он имел в виду Брюса Анстея, англичанина, который его избил. Но маленькому Виби так и не досталась голова хозяина. Он убежал, и дикари ему самому отрезали голову и съели его начисто.
У Саксон пробежал мороз по коже, лицо ее потемнело, а Мерседес Хиггинс продолжала трещать:
— Ах, какие это были веселые, бурные и дикие времена! Вы не поверите, дорогая, эти англичане с плантаций выпили за три года целое море шампанского и шотландского виски и истратили тридцать тысяч фунтов. Заметьте, не долларов, а фунтов, а это составляет сто пятьдесят тысяч долларов. Но пока было что тратить, они жили, как короли. Это была великолепная, сказочная и безумная, совершенно безумная жизнь.
Чтобы уехать, мне пришлось продать в Новой Зеландии половину моих замечательных драгоценностей. В конце концов Брюс Анстей застрелился. Роджер поступил штурманом на торговое судно с черной командой, за восемь фунтов в месяц. А Джэк Гилбрайт был самый чудной из всех. Он происходил из богатой и знатной семьи. Вернувшись в Англию, он стал торговать мясом для кошек в окрестностях своего родового замка и делал это до тех пор, пока родственники не дали ему денег на покупку каучуковой плантации, и он уехал не то в Индию, не то на Суматру, а может быть на Новую Гвинею… Не помню.