— Дедушка, — донёсся до него виноватый голос Залгина.
Изгин даже не обернулся.
— Дедушка, а дедушка! — слышится глухой, хриплый голос.
Это обращается уже бригадир. Ну что ж. Ему можно ответить.
Молодые рыбаки окружили старика.
— Дедушка, бригада просит извинить Залгина. — Это сказал бригадир.
— И ещё, дедушка, я уже третий сезон бригадиром, а нет-нет да и ошибусь с этим проклятым течением. Научите меня совсем не ошибаться.
Изгин внимательно посмотрел на Латуна, потом перевёл суровый взгляд на Залгина, стоявшего с опущенной головой. Видно, здорово ему досталось от друзей. Старик глубоко и спокойно вздохнул. Примирение состоялось. Кто теперь посмеет сказать, что Изгин никому не нужен! Человек — он всегда людям нужен. Пусть он будет инвалидом или глубоким старцем — он нужен людям.
Напротив дома Изгина — тонь. Её так и называют — Изгинская. Когда здесь мечут невод, старик выходит из своего жилища, становится около питчика, который с помощью деревянного кола регулирует замёт и натяжение невода, и вслух даёт оценку замету. А увидев, как прибрежной струёй выносит начало невода, кричит:
— Смотрите, люди! Бригадир выставил пузо! Видно, слишком много рыбы вошло в невод. Видно, не под силу бригаде притонить его. И бригадир, жалеючи людей, загородил рыбе вход в невод!
Питчик пробежками пытается исправить оплошность бригадира, но замёт, считай, пропал.
Изгина недолюбливали за его острый язык и старческую настырность. Но он относился к той категории людей, которые всегда бывают правы. И потому его уважали. Колхозное начальство считалось с его мнением, но решило, что будет лучше, если держаться от него подальше: уж очень откровенно говорит Изгин о самых неприятных вещах в работе и поведении членов правления и председателя колхоза. Рядовые же колхозники поддерживали его — пусть говорит.
Но с годами боевой дух старика истощался. А последнюю зиму он пережил с трудом. Почти не вставал с постели. Мучил старый, как он сам, недуг — ревматизм. А тут ещё заболел воспалением лёгких и чуть не ушёл в Млых-во — селение усопших. Поднялся только весной. Летом мало общался с сородичами. Лишь изредка спрашивал: не слышно, приедет ли нынче поэт?
По селению уже не ходили его остроты. Не докучал бригадирам своими замечаниями…
— Угомонился, — говорили одни.
— Как бы нынче не того… — шептали другие.
Вот уже третий год колхоз застраивается новыми домами. Посеревшие от времени старые избы были возведены ещё руками Изгина и его сверстников. Они отслужили своё, и колхоз построил новый посёлок чуть выше прежнего. Старые же дома разобрали на нё — амбары для хранения юколы.