Марион встала, обошла вокруг поменявшихся обличьями хозяйки и служанки и сказала:
-- Думаю, я могу сделать для вас кое-что еще. Где вы оставили свои вещи?
-- Марион...
-- До рассвета еще есть время, -- прервала она. -- Вам понадобится перемена платья, хотя бы на первые несколько дней, а я успею перешить некоторые из ваших нарядов. Да, и лошадей своих опишите.
-- Но, Марион, как?..
Строгое лицо женщины смягчилось, и она неожиданно задорно ухмыльнулась:
-- Если я сменила стилет на портняжную иглу, это вовсе не означает, что я растеряла прежние навыки.
Они покинули дом Леонарда и Марион, когда солнце уже позолотило городские крыши. Хозяева, посреди разговора внезапно потерявшие сознание, остались лежать на диване. Побелевшая Линн умоляюще посмотрела на колдунью.
-- Неужели вы убили их? -- в ужасе прошептала она.
-- Следи за речью, девочка, -- отчужденно сказала Лорисса. -- Помни о том, кто ты есть.
-- Но я...
-- Не заставляй меня повторять дважды.
-- Как прикаже... О-о! Ло... Лорисса, они умерли?
-- Нет, мистрис Гвендолин... -- Во взгляде колдуньи смешались грусть и злая, очень злая ирония. -- Они просто спят, а проснувшись, найдут кошель с золотом, но ничего не будут помнить. Марион еще можно доверять, а вот Леонарду... Нет, будет лучше, если наше появление и преображение не задержится в их памяти. А теперь нам надо поторопиться.
-- Седлать коней? -- спросила Линн, ничуть не сомневаясь в ответе.
-- А как вы думаете, хозяйка? -- отозвалась Лорисса таким тоном, что Линн поняла: вряд ли она услышит что-то новое.
Ветер ударял в лицо, взбивая плащ за спиной и путая длинные волосы. Конь нес его через вересковое поле сумасшедшим прямым галопом, сминая пышные, еще лишенные цветков стебли. Кеннет дернул поводья, направляя его по тропинке вдоль водного потока, который с равной степенью вероятности можно было назвать как широким ручьем, так и узкой речкой, через хлипкий деревянный мостик без перил, между двумя огромными березами, чьи верхние ветви сплелись в арку, легко перемахнул небольшой овраг и, лишь оказавшись на вершине невысокого холма, остановил взмыленное животное.
Перед Кеннетом открылся вид на двухэтажный особняк, принадлежавший уже двенадцатому поколению его семьи. От центральной части назад отходили под прямым углом два крыла, хотя в целом здание было не слишком большим: семья никогда не отличалась многочисленностью, и просторный дом был данью скорее моде, чем необходимости. Но зато предки Кеннета из поколения в поколение становились магами, поэтому вокруг дома не громоздилась толстая высоченная ограда с шипами или битым стеклом наверху. Никто не осмеливался нападать на поместье с поэтичным названием Моинар -- "Вересковый дом".