- Здравствуй, родная.
От звука его голоса тело покрылось холодными мурашками и задрожало.
- Кажется, она взволнована, - догадался Дмитрий.
- Тебе плохо, дорогая? Давай я тебя поддержу, - и он попытался схватить меня за руку, но я увернулась и с испуганным вскриком отбежала от обоих мужчин на несколько метров назад. - Что случилось, Эльвира?.. Это же я, твой папа!
Это я прекрасно видела и сама, и именно это привело меня в шок.
- Не трогай меня! Не смей меня трогать! - заплакала я, обхватив себя руками.
- Ты что, не узнаешь меня, дочка? - он говорил со мной, как со слабоумной.
- Дмитрий, уведи его! Прошу тебя, Дмитрий!
- Но он же твой отец?! Да?
- Дда... Но... Дмитрий, пожалуйста! - я рыдала и была не в силах объяснить. Они оба надвигались на меня, как дикие псы. Даже Дмитрий выглядел угрозой, хотя не хотел вреда уж точно. Артур, наблюдавший эту сцену, больше не смог не вмешиваться. Он встал передо мной, защищая. Сильная рука мощным движением отодвинула мое слабое тело за спину. Чтобы не упасть, я обняла его торс обеими руками и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в спину. Уже знакомый запах этого мужчины подействовал так успокаивающе, что я разрыдалась еще сильнее от неизведанного чувства защищенности.
- Пошли прочь! - он словно прогонял этих псов, одного - дикого, а другого - глупого.
- Я - ее отец, а вот ты - кто такой? - настороженно спросил Марат.
- Если ты ее отец, то почему Эльвира в слезах? - потребовал ответа Артур.
- Наверно, моя девочка переживает. Мы не виделись двенадцать лет.
- Не похоже, чтоб она была рада встрече. Эльвира? Я могу тебя увезти.
- Увези меня, прошу, пожалуйста, увези, - плакала я, обнимая его все крепче.
- Но ведь это твой отец... - не понимал Дмитрий. - Как ты разговариваешь с преподавателем, Асарин? Ты обязан говорить ей "вы"!..
Артур ничего не ответил, будто даже не услышал. А Марат, наконец, не выдержал, и его лицо исказилось от ярости. Цветы, красные лилии, были выброшены, и алели на белом снегу, как рисунок из крови. Такому человеку, как он, не просто притворяться вежливо-озабоченным.
- Никуда ты ее не увезешь, молокосос! - зарычал он противным сиплым голосом, попытавшись добраться до меня. Морщины, появившиеся от возраста и злоупотребления алкоголем и табаком, стали резче от злости, еще больше уродуя его мерзкое лицо.
Артур легко оттолкнул его от нас, не позволяя даже дотронуться до меня. Но старик был упрям, он твердо решил вернуть свою власть надо мной, раз позвонил мне и решил встретиться. Он направил свою угрозу на главную цель - меня, желая моральным давлением убить мою волю, которая раньше была полностью подавлена его силой.