- Эльвира, ты в порядке? - странно глядя на меня, спросила мать.
- Мне очень хорошо. Оказывается, похороны могут приносить радость.
- Говори тише! - зашипела она.
- Не беспокойся, больше я не поставлю тебя в неловкое положение. У меня сейчас обратный рейс.
- Но ты должна вернуться в дом! Сейчас будет застолье...
- Приятного аппетита.
Я ушла, не откликаясь на ее возмущенные уговоры.
В автобусе удалось занять самое отдаленное от остальных пассажиров место. Теперь можно было прочесть дневники Марата. Что я увижу, заглянув к нему в душу? Сейчас посмотрим, как он честен с бумагой.
Самая старая тетрадка с выцветшей обложкой начиналась с конца семидесятых прошлого века. Кое-что было уже известно по рассказам матери. Отец закончил СПТУ и вернулся в родную деревню, где его ждала большая семья: родители и множество младших братьев и сестер. Опуская его записи о тонкостях двигателей и прочих непонятных механизмов, схемы и чертежи, стихи, написанные разными почерками и рисунки - остается не так уж и много страниц с личными заметками.
17 августа 1975 года.
Деревня совсем не изменилась: вся та же грязь, навоз, вонь. Мать, как всегда, ведет хозяйство, вплоть до вождения трактора для уборки урожая. Отцу все еще некогда заниматься такими "мелочами", он всегда найдет отговорку, чтобы не заботиться о семье. Оказывается, в последнее время он еще реже появляется в доме. За моей спиной односельчане поговаривают, что он поселился у вдовы механика. Не могу взять в толк, чем та лучше нашей матери. С отцом не разговариваю и даже не встречаюсь взглядом при редких столкновениях. Держу пари, его это мало волнует. А мать и не показывает вида, что несчастлива. Соседка пришла и рассказала ей, что отец чинит забор своей любовницы. Зачем рассказывать об этом? Чтобы порадоваться чужому горю?
На танцах в клубе тесно, потому и весело. Народу полно, и в основном - девушки. Те, кто были детьми, пока я учился в Челябинске, повзрослели и похорошели. Просто глаза разбегаются. Так и хочется жениться на одной из этих красавиц, вот только выбрать тяжело. Сегодня танцевал с Мариной. Поразительно, как она отличается от своей вредной мамаши. До того шелковая и приятная, что сразу понятно - притворяется. Не верю я, что она не в мать пошла. За то потискать ее было интересно. А потом сказал, что мы не сможем встречаться, потому что ее родители терпеть меня не могут. Она огорчилась, рассердилась, что не сказал сразу. "Очень уж ты мне нравишься", - соврал я. Если уж все прокатило с Маринкой, то и с остальными прокатит. Ее мамаша - самая строгая в округе. Да видно, что дочурку это не страшит.