В одиночестве меня одолел страх. Я не видел для нас иного будущего, кроме медленной мучительной смерти от голода, в лучшем случае нас бы погубил следующий шторм, потому что в нынешнем ослабленном состоянии мы бы не выдержали еще одного буйства стихии.
Голод, который я все время ощущал, был почти невыносим, и я почувствовал, что готов на все, лишь бы хоть как-то удовлетворить его. Перочинным ножом я отрезал полоску кожи от саквояжа, разделил ее на части и попытался ее съесть, но не смог проглотить, хоть и ощутил некоторое облегчение, когда пожевал и выплюнул несколько кусочков. Под вечер мои друзья начали просыпаться, один за одним, каждый в состоянии неописуемой слабости и ужаса, вызванных воздействием вина, пары которого уже улетучились. Они тряслись, как в малярии, и жалобно просили воды. Их состояние необычайно опечалило меня, но одновременно заставило обрадоваться тому стечению обстоятельств, которое помешало мне выпить вместе с ними вина, из-за чего теперь я не мучился подобно им. Однако их поведение вызвало у меня сильную тревогу и беспокойство, ибо стало понятно, что, если не произойдет какого-нибудь благоприятного изменения, они не смогут помочь мне сделать что-либо для нашей общей пользы. Я еще не оставил надежды поднять снизу что-нибудь полезное, но сделать это было невозможно до тех пор, пока хотя бы один из них не придет в себя настолько, что сможет держать мою веревку, пока я буду под водой. Паркер показался мне несколько более собранным, чем остальные, и я решил любыми доступными мне способами привести его в чувство. Подумав, что купание в морской воде может оказаться полезным, я обвязал его веревкой, подвел ко входу в кают-компанию (он при этом оставался совершенно безучастным), столкнул в воду и тут же вытащил. Мне оставалось только поздравить себя с тем, что я додумался до этого, потому что после купания Паркер значительно посвежел и обрел новые силы. Выбравшись из воды, он вполне здраво поинтересовался, зачем я это с ним сделал. Когда я объяснился, он сказал, что теперь в долгу передо мной и что после погружения ему и впрямь стало лучше. После этого мы поговорили о нашем положении и, решив провести такой же эксперимент с Августом и Питерсом, занялись этим безотлагательно; оба они почувствовали значительное облегчение от неожиданного купания. Идею подсказал мне один читанный мною медицинский труд о благотворном воздействии душа на пациентов, страдающих mania a potu[18].
Убедившись, что теперь моим спутникам можно доверить держать веревку, я еще раза три или четыре нырнул в кают-компанию, хотя уже совсем стемнело и легкая, но устойчивая волна с севера немного качала судно. За три попытки мне удалось достать два ножа в ножнах, пустой кувшин в три галлона и одеяло; ничего такого, что можно было бы употребить в пищу, я не нашел. Я не прекращал попыток, пока вконец не обессилел, но больше не нашел ничего. Ночью Паркер и Питерс по очереди занимались тем же, но, ничего не найдя, мы в отчаянии заключили, что понапрасну тратим силы.