— Что случилось? — громко спросил Алекс, отрывая Мэгги от ее мыслей.
— Ничего. Я… просто я думаю, мы не знаем друг о друге достаточно… чтобы удовлетворить отдел иммиграции, я имею в виду.
— Да? — удивился Алекс. — А что ты хочешь знать? — Потом с внезапной проницательностью добавил: — Что ты хочешь, чтобы я знал?
Мэгги вспыхнула.
— Гм… Какие вопросы они будут задавать?
— Да самые поверхностные. Если Марлен им сказала, что наш брак фиктивный, возможно, станут выспрашивать какие-нибудь детали. Когда ты пошла в школу, как называется твоя деревня в Англии — ну, всякое такое…
— Тогда, наверное, мне надо рассказать тебе обо всем этом.
— Я уже знаю кое-что. — Лицо Мэгги невольно вытянулось, Алекс улыбнулся. — Ты выросла в Хайгейте, потом вы переехали в Ньюхейвен с матерью — после смерти отца. Ты училась в пансионе, потом пошла в общеобразовательную школу в Ньюхейвене. Училась хорошо… потом приехала сюда в Монтессурский институт, где мы и встретились.
Мэгги почувствовала, как мурашки побежали по спине.
— Как ты все это узнал?
— Самая доступная информация. Легко найти в личном досье.
— Ты составлял на меня досье?
— Не я. У меня есть для этого люди. Они составляют краткую биографию на весь персонал.
Мэгги ощутила внутреннее опустошение, ей стало невыносимо тоскливо.
— Понимаю… — протянула она.
— Я надеюсь, в этом нет ничего оскорбительного?
— С твоей точки зрения, конечно, ничего. Я уверена, ты это делаешь из соображений здравого смысла. Но мне как-то не по себе. Что ты еще знаешь?
— Ничего личного, — ответил Алекс. Только то, что ты сейчас здесь, а твоя мать осталась в Ньюхейвене.
Ее сердце сжалось при воспоминании об их тесной квартирке в Ньюхейвене. Мать, когда-то такая гордая, влачит убогое существование на пособие от британского правительства и на то немногое, что может ей выслать Мэгги. Знает ли Алекс, что у ее матери тяжелая форма артрита? Знает ли он об этих чеках, которые Мэгги посылает каждую неделю? Ей показалось, что в глазах его мелькнуло сожаление.
— Ну, — неловко закинула удочку Мэгги, — ты знаешь обо мне ужасно много, а вот я о тебе почти ничего!
— Да нет ничего интересного.
— Сомневаюсь, что в отделе иммиграции думают так же. — Во всяком случае, сама Мэгги с этим была не согласна. — Я, конечно, знаю название твоей компании, цвета машин, но, если меня спросят, что ты ешь, не смогу назвать твое любимое блюдо.
— О, — Алекс пожал плечами, — мясо с картошкой. Ничего особенного. Я ем практически все, — он заколебался, — кроме грибов. Ненавижу грибы!
Мэгги засмеялась. Это было самое пылкое признание, которое она слышала от Алекса.