— Многие родители даже не пытаются понять своих детей. Считают их своего рода неудобством в жизни. Если вообще замечают.
— Не надо хвалить меня за то, что я такой чуткий отец. Я этого не заслужил, — с каменным выражением лица отрезал Алекс.
Между ними снова была стена. Мэгги наблюдала эту перемену в нем слишком часто, чтобы не узнать ее. С тяжелым сердцем она ответила:
— Я только хотела сказать: не останавливайся на полпути. Никогда не отступайся от нее, ты ей нужен. Она тебя любит.
— Что-то я не слышал от нее ничего подобного. Ты сама свидетель — она сказала, что ненавидит меня и жалеет, что переехала ко мне. Конечно, это была истерика, но приятного мало.
Мэгги попыталась заглянуть Алексу в глаза, но они снова стали непроницаемыми.
— Это все потому, что она волновалась за птичку. На самом деле она так не думает.
— Это все потому, — поправил Алекс, — что у нее паршивый отец.
В его голосе была мрачная уверенность. Неожиданно вырвавшееся грубое слово обнаружило сильную душевную боль.
— У меня нет никаких иллюзий на этот счет. Это у нас в роду — плохое отцовство. — Он не улыбался.
— Пустая отговорка, — возразила Мэгги со злостью.
— Я больше ничего не могу сделать для ребенка. У меня нет времени нянчиться с ней. Неважно, каким образом она превратится в самостоятельную юную леди — сидя дома или в пансионе, у меня и без того много дел.
Мэгги прикрыла глаза, отгоняя ненужные воспоминания, потом с вызовом посмотрела на Алекса:
— Если ты считаешь, что твоя родительская беспомощность наследственная, значит, в отношениях с ребенком ты не можешь себя контролировать.
— Иногда мне так и кажется.
— Ох, не притворяйся. Ты всегда контролируешь себя. Ничего не делаешь безотчетно, — Мэгги вздернула подбородок. — Если ты на самом деле хочешь изменить что-то, то изменишь. Или останешься вот таким эмоционально отстраненным, как сейчас, наймешь людей, которые будут заботиться о твоей дочери, а сам станешь посвящать ей несколько свободных минут в неделю. Но не ссылайся на обстоятельства. Не лги.
Алекс бросил на нее такой ледяной взгляд, что Мэгги даже испугалась за крохотную жизнь у него в руках.
— Когда у тебя будут собственные дети, тогда и учи меня, что я должен делать. А до этого, — он передал ей пиджак с птичкой, — я думаю, тебе лучше заняться своим делом.
Алекс вернулся в дом, оставив Мэгги с птицей на руках. Некоторое время она стояла неподвижно, глядя ему вслед. Наконец, когда он исчез в глубине дома, дала волю слезам. Она чувствовала себя опустошенной. Иметь собственную семью — ей это казалось самой важной вещью на свете. Сколько раз Мэгги представляла, что у нее есть семья и свой дом, — тогда бы она бесстрашно встречала любые трудности. Если бы у нее была такая дочка, как Кэт, она бы всегда воспринимала это как чудо. А если бы у нее был такой муж, как Алекс…